– Виноват, больше не повторится, исправлюсь, господин капитан, – ерничая, ответил я и продолжил, пытаясь сгладить негатив: – Я только что с монорельса и не успел переодеться с дороги. Надеюсь, в грузовом отсеке, пока поднимаемся на крейсер, приведу внешний вид в порядок!
– Так ты в таком виде был в штабе сектора? Теперь понятно, почему тебя приписали к нам на «Неустрашимый». Дежурный мячик, «обшитый кожей»? Ну, ничего, через пару лет обтешешься, обстучишься и станешь барабаном Страдивари! – с гордым видом решил похвастать своими «познаниями» офицер. – А кто ты по специальности?
– Командир десантного взвода, инженер кибернетики, – весело ответил я и попытался его поправить: – Амати и Страдивари делали скрипки, а не барабаны, господин капитан.
– Это Паганини делал скрипки, сынок, а мать его, Страдивари, как ты говоришь, для реальных ценителей музыки строгал барабаны! Так ты замена старлея Балабина? Поменяли, называется, мыло на кислый хрен с уксусом! Через три дня мы отправляемся в поход на три года! Завещание составил? Напрасно! Все пуговицы с собой не унесешь! Но не переживай, «мясо», у нас год за полтора, потому проживешь по выслуге дольше, а лет через двадцать, если выживешь и не сопьешься, как Юрок, ты вернешься на землю, как и он, пенсионером в звании целого старшего лейтенанта! – ехидно заявил офицер, смеясь над моим удрученным видом. – Ладно, хватит болтать, все с тобой ясно! Иди, вон там трап на десантную палубу! Через час взлетаем, можешь пока натянуть кожу на барабан!
Прислонив личный перстень к считывателю на голове робота-носильщика, я снял с освободившейся от захватов спины этой «скамейки» свой чемодан и направился в указанную сторону.
– Спасибо, офицер! Счастливого вам пути! – металлические интонации в синтезаторе речи, как это не странно, немного поправили мое настроение. Дальше произошло обыденное для окружающих людей событие, которое сначала расстроило меня, а затем немного развеселило. Робот начал разворачиваться и своим корпусом слегка перегородил дорогу моему новому сослуживцу. Не задумываясь, офицер злобно пнул носильщика в покрытый мягким полимером корпус.
– Пшел вон, собака! – с непонятной злобой рявкнул Скворцов, при этом со злорадным интересом наблюдая за действиями машины. Механизм накренился от удара и, часто семеня конечностями, с трудом вернулся в вертикальное положение.