Он ведёт меня за собой по длинным коридорам школы, которые все еще пахнут краской – стены только на днях покрыли нежно-голубым цветом. Здание школы уже совсем не новое, но заметно, что его стараются поддерживать в свежем виде. Пол устлан светлым линолеумом, который не успел почернеть от подошв сотен ботинок, пластиковые окна тщательно вымыты, а двери в кабинеты заменены на однотипные белые полотна со вставками стекла.
Я немного напрягаюсь от новости, что мне доверят девятиклассников – все-таки это уже почти взрослые люди. Если честно, я рассчитывала на пятиклассников, ведь куда проще стать авторитетом у вчерашних малышей, чем у подростков. А ещё не даёт покоя мысль, почему полгода класс оставался без классного руководителя. Неужели так плохо с кадрами? Или есть другая причина? Решаю обдумать это позже, а лучше расспросить Лару, потому что Анатолий Семенович останавливается у кабинета с табличкой “Заведующий учебной частью” и приписанным снизу именем – Чайкина Жанна Аркадьевна. Директор ободряюще и тепло мне улыбается и, негромко постучав, открывает дверь и приглашает войти внутрь.
За столом прямо напротив входа сидит женщина, чей возраст не поддается точной трактовке – ей одинаково можно дать как сорок, так и шестьдесят. Ее необъятная фигура с трудом умещается на сиденье, и мне становится жалко несчастный стул, которому не повезло под ней оказаться. Лицо у Жанны Аркадьевны круглое, словно блин, и выглядит примерно так же: румяное и блестящее, а подбородок царственно лежит прямо на необъятной груди, и, кажется, шеи под ним нет и вовсе. Волосы кирпично-ржавого оттенка собраны в строгий пучок, из которого не торчит ни одной волосинки. При виде нее в голове тут же невольно появляется ассоциация с жабой, лениво наблюдающей за комарами на болоте.
От одного взгляда на эту женщину мне хочется сбежать. И дело даже не в ее виде – я никогда не заостряю внимания на любых внешних недостатках человека. Дело в том, как Жанна Аркадьевна взирает на меня из-под опущенных линз толстых очков. Надменно, с презрением и непоколебимой уверенностью: я никчемный педагог, и единственное, чему могу научить детей – это как поскорее попасть на панель.
Анатолий Семенович то ли не замечает этого, то ли делает вид, а, может, уже просто привык к такому выражению лица своего заместителя. Но он бодро хлопает в ладоши и заявляет: