Ремий задыхался, прижимая к груди безжизненное тело жены. Магия Серенны всё ещё искрилась в воздухе, оставляя на доспехах тонкие красные светящиеся узоры. Её пальцы, только что державшие его так крепко, теперь медленно разжимались, а кожа становилась холоднее с каждой секундой. Но что-то было не так.
Рыцарь почувствовал, как дрогнули её губы, а потом тело жены выгнулось в агонии. Судорожный вдох разорвал тишину, и из её горла вырвался нечеловеческий стон. Её руки судорожно скребли воздух, словно пытаясь удержаться за что-то невидимое. А затем он увидел, как по её коже пошли темные прожилки, словно корни, прорастающие изнутри.
– Серенна… – голос его дрогнул, в ужасе осознав, что с ней происходит. – Нет…
Её глаза распахнулись – белые, не имеющие зрачков. Из её рта вырвался крик, и её тело стало меняться. Кожа разрывалась, превращаясь в скользкую полупрозрачную белую поверхность, тонкие побеги пробивались из-под ногтей, а волосы удлинялись, превращаясь в черную тягучую вязкую массу. Цветы, белые и пугающе прекрасные, раскрывались по её телу, расползаясь по рукам и плечам. Корни с хрустом впивались в землю, поднимая её над обломками руин, делая огромной, формируя чудовищное дерево.
Ремий попятился, сердце бешено колотилось. Это не была Серенна. Это было нечто другое, и всё же… всё же он чувствовал её присутствие. Монстры, заполонившие храм, застыли, чуя новую угрозу. Древесная тварь, некогда бывшая его женой, подняла голову, и её белёсый взор устремился прямо на него. В следующий миг корни рванулись вперёд, стремительно окружая Ремия. Он не сопротивлялся. Если это был его конец, пусть так. Но… что-то не дало ему умереть.
Рыцарь тяжело дышал, сжимая рукоять меча в своих латных перчатках. Перед ним всё еще возвышалось чудовище, в которое превратилась его жена. Ветви извивались, словно руки, а белые цветы, некогда любимые ею, теперь казались погребальными. Корни извивались на полу разрушенного храма, разрастаясь, как щупальца, отсекая пути к отступлению. Но он и не думал бежать. Заклинание Серенны держало его в живых. Монстр не мог прикончить его, сколько бы раз ни бросался в атаку. Что-то в нём – в доспехах, в крови, или в самой сути – удерживало её остаточную волю от того, чтобы разорвать рыцаря в клочья. И он знал, что это была она. Где-то глубоко внутри, за бесчисленными слоями древесной брони, её сердце ещё билось. Оно защищало его. Но он не хотел защиты.