небесных сфер. И удивляет мир
хрустальных птиц на ледяном мосту.
Урок возмездия отчетлив, рвет эфир,
Горизонтали возвращает боль, кресту.
Загнал в укрытья холод высших птах,
И сердце не согреется никак.
Прохожий съежился, роняя белый лист,
Природы возмущенье и каприз.
И лиственные почки уронив,
Как птичьи строки выполняя свой курсив,
Деревья выражают крыльев блеск
белейшим снегом по земле, – привычный квест.
***
Не просто холодно, но адский бьет огонь.
Льёт кровью мне вцепившийся осколок
и режущий ладонь – сбесившийся обмолвок
о бесприютности души, – её не тронь.
Разбередив заросший грубый шов,
Ты обнаружишь пустоту открытий,
Кровавый шёлк, разбитый бисер, нитей
Узлы и корни, заискривший шок.
Столбами гнева музыка встает,
Жжет воздух, как петарды, и в бессилье
По косточкам ломает мои крылья,
До пота жарит, подливая мёд.
И этим яством покрывает стол,
Чего—то празднует опять.
Как дни крылаты —
не улететь, сжимая снега вату,
пока свирепствует кровавый мукомол.
А после, когда бисер – только пыль,
Искрящаяся в остановке круга
початых дел, я вижу плечи друга
и взгляд, словно готовый самострел, —
Но это всё через туман сквозит
глазным пространством прошлого.
Судачат
чужие бабки, звезды тихо плачут
И скоро упадут в земной зенит,
А то и солнце не увидит след
На половице собственного дома.
Он не разрушен, но кипит солома
В зимних дождях, – так мелко льется свет.
***
Полжизни ложь тащилась с хитрым фэйсом,
О праздниках трещала по углам,
Припудривала свою грязь на месте,
Втирала бледность в морды тут и там,
И озирая ряхи откровений,
Молила небо о другой судьбе,
О беззащитной тишине явлений,
Фата—моргане чувства в глубине
Небесных сфер. Молитвенной усладе
мечтаний отдавала времена
нежнейших песен сердца, продлена
в той бесконечной красоте разлада
пионной пышности в неоновой среде.
Осталась на пути одна, в нигде.
Не забывайте…
1.
***
Не забывайте вспомнить об мне
в луче ресничных колик не воспетых
в закате сил в небесной синеве
в тепле ладоней мною подогретых…
И веселится в пламени очей
картинная цветная галерея.
Я помню, когда мир твой стал ничей,
и стал моим, от торжества немея.
И в тот же миг соцветье волшебства
тень уронило, поднимая к небу
твои глаза, два исцеленных стебля,
ввысь устремленных сквозь меня. Родства
не вычеркнуть, когда ползущий луч
юлу кидает на воду от солнца,
и небо поднимает птичьи звонцы