И повели их в уезд на суд. А до города сорок километров.
Никто не дал подводы везти осужденных. Скоро конвоиры устали, осужденным винтовки передали, чтобы те дальше сами несли свое расстрельное оружие.
К утру пришли в уезд. Вот суд начался.
– В чем вина этих людей? – спрашивает судья.
– Агитировали против колхоза. Сход решил требовать расстрела.
А про убитого Колесёнка и забыли все.
– Агитация против колхозов – серьезное преступление, – сказал судья. – Только какие они агитаторы. Они и расписаться не умеют. Дадим им по пять лет каждому и довольно…
…В тридцать втором уже Василий Егорович вернулся в деревню с лесоповалов. Колхозы уже были созданы. А он остался помимо колхоза, не вступал. Да не особо и звали.
Санко Ястребова с лесоповала перегнали в Сибирь за дерзость. Ни письма, ни вестиночки. И только в сорок втором кто-то из фронтовиков принес в деревню весть: погиб Санко в Синявинских болотах, защищая родину от врага.
А Василия Егоровича Долгоусова на фронт не взяли. Не дал председатель колхоза. «Если вы его заберете, нам никуда не бывать!»
Он остался единственным на всю округу мастером по строительству и починке мостов. Вот у него-то в северной вологодской деревне и нашел Никола Житьев работу и пристанище.
Хорошо живет Василий Егорович Долгоусов.
И скотинка во дворе мычит да блеет, петух кричит. Сад-огород. Специалист единственный на всю округу. Устроитель мостов. И Никола Житьев при нем в подмастерьях. Есть чему поучиться.
И тут однажды приходит к Долгоусову молодая женщина. И такая она красавица, что у Николы Житьева поплыла голова. Чувствует, еще немного и вовсе себя потеряет.
Что за чары такие невидимые распространяют вокруг себя эти женщины? Попадется навстречу такой красавице мужик либо парень – атаман, ухорез, забубенная головушка, который сроду никому ни в шапочку, от одного взгляда которого соперники ниже травы, тише воды становятся, а красавица только бровью поведет – и нет больше атамана и ухореза. Есть послушная покорная овечка.
– Нет ли тебе, Василий Егорович, вестей каких от сотоварища твоего Ястребова? – спрашивает она удрученно.
– Нет, Платошенька, ни единой вестиночки. Как угнали его из Архангельской тайги в Сибирь так, как в воду канул. Трудно ему с таким характером выжить в лагере. Ой, Платошенька, трудно. Где бы голову склонить, он ее подымает…