«Не беспокойтесь, всё у меня идёт путём, а вы, главное, – мать берегите», – писал с лесозаготовок отец. Но мы знали, что он никогда не будет жаловаться. Мы могли только догадываться о бытовой неустроенности и непосильном труде отправленных на негостеприимные берега Вагранки калиновских лесорубов.
Особенно невмоготу стало весной, когда упали[89] дороги. Фураж для лошадей подвозили редко, с продовольствием было худо. В бараках началось воровство. Дело дошло до драк, поножовщины, случались даже убийства.
Такой инцидент произошёл у всех на глазах. Один из лесозаготовителей застал другого на месте кражи: тот выгребал корм из кормушки его лошади. Хозяин в бешенстве схватил жердь и наотмашь ударил вора по голове… Разбирательство было недолгим – убийцу арестовали и увезли.
– Надо нам, мужики, убираться из барака куда-нибудь, да поскорее! – предложил Еварест, когда односельчане собрались обсудить происшедшее на их глазах преступление. – К татарам, чё ли, на житье попроситься? Тут до ихнего посёлка-то – рукой подать.
Жильё в татарском посёлке нашлось быстро. Наш отец, Максим и Еварест поселились у зажиточного старика-татарина Шарифуллы Низамутдиновича, немного знающего русский.
– Твоя жить у меня будет, работать станет, дом рубить станет! Моя – мяса даст, сена для лошадей даст, – коверкая слова, обратился к лесорубам Шарифулла.
Он как раз строил дом для сына, поэтому с охотой пустил русских мужиков. Ночевали калиновцы в малухе[90], где всегда было чисто, жарко натоплено и в казане стоял сваренный махан[91].
– Ты чё это нам конину даёшь? Мы же такого не едим, – сказал было отец Шарифулле.
– Весна, разве не понимаешь? Говядина – ёк, баранина – ёк!
Скрепя сердце стали есть конину, голод-то – не тётка! Да скоро и попривыкли к татарскому махану.
У Шарифуллы – три жены. Одна уже старуха, она – хозяйка, правит всем домом. Вторая лет сорока, а третьей, Фатыме, ещё, наверно, нет и тридцати. Семья у Шарифуллы до того большая, что мужики и сосчитать всех не смогли: взрослые женатые сыновья, снохи, дочери, подростки и множество детей. И ко всему этому – огромное хозяйство. Лошади, коровы, овцы, много всякой птицы. «Живут же вот люди ещё по-старому, и ни в какую коммуну их не загоняют», – говорили между собой мужики.