Биту задумался, формулируя мысль, а Нанна уважительно отметил про себя осторожность этого «раньше занимался»: старый матерый хищник обходит все ловушки, избегая малейшей прямой зацепки в разговоре.
– Так вот, – продолжил Биту. – Не удивляйся, безделье и скука убивают нас.
– Ты про гарантированный доход?
– И про него тоже. Удивительно, что я говорю это, но людям нужно работать, чтобы жить. Бесплатное жилье, бесплатная еда, одежда, развлечения – все в наличии. Немного, но большинству этого достаточно. Роботы кормят, поят, одевают, убирают за нами, машины следят, Старшие контролируют. Людям не нужно бороться, не нужно ни к чему стремиться. На моих глазах растет уже второе поколение людей, которым ничего не нужно делать для выживания. Они сидят в сети, развлекаются, а когда им чего-то не хватает, они предпочитают ничего не делать. Они скорее перестанут хотеть, чем будут добиваться. Может, я впадаю в старческий маразм, но мне кажется, что это заведет нас в тупик.
– Я тоже замечаю что-то подобное. Я же редко выхожу, и, может быть, изменения больше бросаются мне в глаза. Словно за последнее время стало грязнее. Ты не заметил?
– Заметил. В нашем районе нагрузка на коммунальные службы выросла. Мне кажется, люди стали неряшливее. Не экономят еду, не берегут вещи. Говорю же: привыкли, что все будет. Думаю, в этом дело.
– А еще что-нибудь любопытное заметил? Среди своих?
– «Своих»? – Биту внимательно посмотрел на бывшего подельника. – Ты интересуешься для себя или хочешь передать кому-то?
– Я никому не передам твои слова. Обещаю. Почти столетие – это достаточный срок, чтобы узнать человека, – сказал Нанна устало, глядя прямо в глаза собеседнику. – Я бы обиделся, если бы не был так стар.
– Извини. Да, я знаю тебя, ты мне ни разу не соврал, – Биту улыбнулся. – Даже если это впервые не так, мне может быть полезно передать то, что я заметил. Слушай. В последнее время многие из моих ребят стали брать непонятные заказы на стороне. Вроде ничего серьезного: там принесли, тут помогли, что-то передали. У них завелись лишние деньги. Я не вижу никакой системы, никакой агрессии по отношению ко мне или к семье. Но тут что-то есть, и это касается всего города в целом, а может быть, и всего мира. И еще… слышал такое имя… Конг. Он как-то с этим связан. Больше ничего не могу сказать – просто не знаю.