– Вам нечего здесь делать, убирайтесь.
Она была юна, казалась младше их. Из-за недовольно суженных зеленых глаз создавалось впечатление, что им, таким серьезным и пристальным, не место на по-детски пухлом и круглом лице. Усеянная крупными веснушками кожа, блеклые медовые ресницы и длинные, распущенные рыжие волосы. Пухлый рот и щеки, курносый нос, сглаженные линии скул и подбородка – незнакомка казалась сотканной из солнечного света, эфемерной, незапятнанной. Низенькая, тонкокостная и хрупкая. Такими рисуют наивных девочек с огромными бантами на хвостиках, готовых протянуть руку каждому нуждающемуся. Таких девочек в конце сказки едят страшные серые волки.
Но бесы, таящиеся в глазах девчонки, жадно щерились. Она могла сожрать сама.
Слава вызывающе осклабился и обидно захохотал, откидываясь на спинку кресла. Пальцы нервно сжали подлокотники, побелели костяшки.
– И кто это такой серьезный пришел нам указывать? Иначе что, мелочь?
Уголки пухлых губ начали медленно приподниматься в многообещающей улыбке, обнажились белоснежные зубы с асимметрично-неровными выступающими клычками. Уже тогда Бестужеву показалось, что девчонка не так проста и наивна, она сумеет потягаться с нежитью, притаившейся вокруг деревни.
– Иначе здесь вы и умрете. У тебя, безногий, вообще ни единого шанса.
Елизаров хищно подался вперед, ноздри затрепетали, в глазах – бушующее, жрущее все вокруг пламя. Вмешался Саша, ненавязчиво шагнул вперед, перетягивая внимание на себя.
– Мы здесь никому не помешаем, Чернавы давно нет.
– Когда я сказала «здесь», я имела в виду Козьи Кочи. Здесь не рады чужакам, вы умеете только разрушать и уничтожать. – Ее взгляд метнулся за их спины и неуловимо изменился, появилась щемящая душу нежность, суженные глаза распахнулись. – Василек, пошли домой. Мама пирог испекла. Не волнуйся, ребята больше в дом не войдут, они не причинят вреда.
Сзади послышался быстрый топот, высокий юноша настиг незнакомку в несколько широких шагов, а она, улыбнувшись, пошла по узкой тропинке, нервно проводя по длинным спутанным волосам тонкими, покрытыми веснушками пальцами.
– Не ищи госпожу, Вячеславушка, не славь, не моли. Ноги сами ходят, топ-топ, опомниться не успеешь, а ножки уже бегут, вперед несут. Не клади голову на плаху, не гневи богов здешних, топай себе по дорожке, топай потиху… А ты, Саша, берегись, Наденька ждет, Наденька жадная, голодная, ищет, к земле припадает и нюхает… – Неуклюже сгорбившись, Василько неловко кивнул своим словам и похлопал Славика по коленке, прежде чем пуститься наутек, догоняя уходящую девушку. – Агидель, стой, обожди, мамин пирог ждет!