Проклятая деревня. Малахитовое сердце - страница 33

Шрифт
Интервал


– Что будет, если мы не ответим? – Стремительным потоком нахлынула тревога, начала топить. Саша повернул в сторону Славы голову. Несмотря на плотный слой загара, сейчас тот отливал синеватым, бесцветные потрескавшиеся губы нерешительно приоткрылись, из трещинки в углу рта проступила набухающая алая капля, полуденница проследила за кровавой дорожкой нетерпеливым взглядом.

– Тогда она пожнет нас…

Сердце гулко ударило о ребра. Бестужев пытался найти ответ, но после слов Елизарова мысли возвращались лишь к вероятной гибели, взгляд тянуло к косе и выжидающе поднявшейся на ноги твари. Понимая, что ответа у них нет, она резким движением вскинула свое оружие, а Саша закрыл глаза. Ужасно, но где-то на грани сознания в нем скользнуло… Облегчение? Последние годы жизнь была в тягость. Он устал.

Со стороны леса раздался звонкий голос, пропитанный решимостью. После нежного звучания полуденницы девичий тон казался резким, непритягательным, но он сулил им спасение.

– А потанцуй-ка со мною перед жатвой, ржаная матушка.

Губы Агидели растянулись в улыбке, но глаза остались злыми, холодными. Смерив парней испепеляющим взглядом, она повернулась к застывшей полуденнице, стаскивая зеленые босоножки с ног.

– Давай станцуем, девица. – Мечтательная улыбка тронула губы существа, коса с тихим шелестом упала к ногам Бестужева, едва не пропоров ему ступню острием.

И полуденница сжала тонкие пальцы девушки, усыпанные рыжими пятнами веснушек, пустилась в дикий пляс.

Это было страшно, от взгляда на них забилось в диком темпе сердце. Они плясали танец смерти – резво, быстро пускаясь по кругу под свист оглушающего горячего ветра, срывающего колосья рядом. Заходила ходуном пшеница, смялись, склоняясь перед невероятной стихией, стебли, горячий воздух ослепил, бросаясь злым зверем в лицо. А среди этого бешеного вихря плясала Агидель, крепко сжимая руки хохочущей полуденницы. Рыжие пряди живым огнем вились на ветру, в широко распахнутых глазах белоснежным всполохом светилось отражение нечисти, босые ноги перескакивали с носка на пятку, взлетало ситцевое зеленое платье, ткань по нижнему краю темнела, сворачивалась от жара, будто к ней поднесли спичку. Несклонившаяся, гордая, она танцевала так, будто танец этот был ее жизнью. Как к лицу ей был этот огонь… Рядом с Сашей хрипло выдохнул Елизаров, повернув к нему лицо, Бестужев увидел дикий восторг в глубине зрачков друга. Подавшись вперед, Слава едва не вывалился из коляски, взгляд был прикован к танцующей Агидель, в нем пылало восхищение.