Этот танец невозможно пережить, человек такого не выдержит… Совсем скоро ноги девушки покрылись алыми каплями. Удивленно присмотревшись, Бестужев почувствовал, как страх рванул его за загривок, ничком прижимая к земле. Каждый сломанный стебель был окрашен в рубиново-алый, кое-где слой крови был настолько плотным, что она вязкими запекающимися каплями скользила по пшенице. Ости колосков цеплялись за полусгоревшее платье, царапали нежную кожу. Агидель долго не выдержит. Как и прежде хладнокровная, преисполненная решимости, но губы ее начали дрожать, побледнела кожа. Еще немного, и девушка сорвется в усталый плач. Пальцы их спасительницы на руках полуденницы разжались, теперь существо гарцевало и тянуло ее за собою силой.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. На секунду замер воздух, и полуденница встала как вкопанная. Оставила ласковый поцелуй на лбу хрипло дышащей девушки и растворилась. Древко косы, лежащей у ног Саши, вспыхнуло белым пламенем, заставляя отшатнуться, отползти от нее на заднице.
– Получай свою награду, девица. – Тихий голос донесся через шелест колосьев, а через секунду глаза Агидели закатились, и она ничком рухнула на землю, рассыпая вокруг себя огненные пряди волос.
Слава встрепенулся, вспомнил, как дышать. Выдавил из себя невнятный хрип, его руки пришли в движение, заставляя инвалидное кресло поехать к девушке.
– Быстрее, она должна быть жива. Если выдержать пляску до конца полудня, полуденница наградит даром или несметными богатствами. Она дотанцевала, Саня, она должна быть живой.
Очнувшись от замешательства, поднялся с земли Саша. В два резких шага дошел до распластанной девушки в обгоревшем платье, резко выдохнул: она выглядела ужасно. Влажная кожа покраснела, шумное дыхание поднимало грудь слишком быстро, поверхностно и мелко, ситцевое платье обгорело настолько, что обнажились светлые бедра, в некоторых местах можно было различить грудь. Но самым страшным в этом зрелище были ноги – разодранные, расцарапанные до мяса, кровь сочилась из ступней, измазала тонкие косточки лодыжек, перемешивалась с землей. В раскинутых ладонях крупными неровными боками горели, переливались в лучах солнечного света огненные опалы.
– Нужно отнести ее в дом, мне кажется, у нее солнечный удар…
– Тебе кажется? Да ну, никогда бы не подумал, что она перегрелась. – Пытаясь скрыть тревогу за сарказмом, Елизаров похлопал себя по коленкам. – Грузи ко мне на руки и кати коляску, так выйдет быстрее и удобнее, не будешь из нее остатки жизни вытрясать при ходьбе.