–Не меня. Я сюда переехал и по началу, как любой праведный прихожанин, ходил в эту поганую церковь. – Мартина попустило. Он говорил спокойно, но краска всё ещё не сходила с его лица. – Однажды я пришел к этому существу на исповедь. Хотел замолить свои грешки, попросить помощи у Бога. А эта сволочь просто… просто держала ребенка и.... Никак не скрываясь, не прячась. – рука Мартина сжимала стакан всё сильнее. – Даже когда я вошёл в исповедальню, он не шелохнулся. Я был готов ему глотку вырвать зубами, но в тот момент меня что-то остановило, напугало и я просто вышел. Если я ещё раз его встречу, я убью его, клянусь тебе, я прикончу эту паскуду на месте. – он покраснел ещё сильнее и еле заметно привстал.
Саймон уже ничего не отвечал. Мартин вернулся в своё прежнее положение, и они просто молча сидели друг напротив друга. В глазах у Мартина полопались сосуды. Верилось в каждое произнесенное им слово, нужно было просто взглянуть в эти пустые, но налитые бычью кровью глаза. В мире правды каждый день происходит столько ужаса, что обычный человек невольно нервничает, злиться или просто теряется. Он и так, самостоятельно, потерялся бы в своей голове, а сверху на него ещё падают заголовки: «Господин Н был расстрелян…», «Гражданка Б была изнасилована…», «Мистер П заявил о своём желании…».
–Броситься под поезд… – потирая глаза, резко вымолвил Мартин, прервав мысли Саймона. Эти слова вырвались сами собой, с лёгким хрипом, будто давно першив в горле.
–Да не выёживайся давай. Я тебе кто, психолог? – Саймон был недоволен тем, что его выдернули из потока рассуждений. Он поморщился и грозно посмотрел на Мартина, но потом опустил свой взгляд на стол, и просто ждал ответа собеседника.
–Я устал. Сейчас единственный доступный вариант – это сдохнуть, молясь не угодить к этому жирному уроду с его мерзкой ухмылкой. Попросить прощение и надеяться на Бога, чтобы он всё-таки отпустил мне мои грехи. – Мартин тоже смотрел куда-то сторону. Его взгляд был сфокусирован на заблёванной стене, но казалось, что он смотрит куда-то ещё дальше.
–Не отпустит, вас так много. – Саймон потёр висок и быстро заговорил. Он пытался сделать вид будто минуту назад не выслушал эту ужасную историю, но у него плохо получалось. В его глазах замерло разъярённое лицо своего собеседника, от которого он отчаянно пытался избавиться. – И будто этому деду делать больше нечего. Мы как здесь никому не нужны, так и там не будем. Нигде нам не рады, мы брошенные дети, брошенные на произвол жестокой матери-судьбы.