На седьмой день «пребывания», в последний день марта, после ужина, неожиданно для Михаила Александровича, в его номер позвонила дежурная и медовым голосом сообщила, что к нему приехала дама и желает его видеть. Недоумение Михаила катастрофически умножилось, когда он, открыв дверь, увидел свою жену. Как всегда, эффектную и великолепную. Не ожидая приглашения, дама уверенно «процокала» на невероятной высоты шпильках в гостиную и грациозно опустилась в кресло.
Опущу неприятный диалог между нашим героем и его супругой. Резюмирую только, что, Михаил Александрович был поставлен в известность, что в ближайшем будущем он станет «экс»-супругом и «экс»-управляющим банка. А его место во всех смыслах будет занято «настоящим отцом ребенка», который, как оказалось, временно, но длительно, был вынужден скрываться за границей. Так же Михаилу Александровичу была выражена благодарность от имени «пока еще супруги» и от лица владельца банка за «самоотверженную и эффективную работу на благо их бизнеса» и дано обещание не оставить его «без штанов», когда все формальности будут улажены. После чего посетительница так же грациозно подняла свое ухоженное, упакованное в дорогие одежды тело и отрепетированной годами походкой «от бедра» покинула ошеломленного, получившего под дых от самых близких, как он считал, ему людей, постояльца санаторного коттеджа.
Не стоит и говорить, что, когда, спустя какое-то время, наш герой вновь обрел способность рассуждать, он стал метаться по гостиной и рычать, как настоящий медведь, пытаясь осмыслить происходящее, найти хотя бы какое-то рациональное объяснение произошедшему и выход из него. Особенно его взбесила последняя фраза уходящей «экс» о том, чтобы он даже не думал противиться уже решенному вопросу. А если вздумает помешать, то… В-общем, «…его сильно будут жалеть все окружающие…». И вообще, лучше бы ему не возвращаться в город после отдыха в санатории. А что сказать людям, «они с папой» уже придумали.
Вечер пошел насмарку. Естественно. Тихое холодное бешенство не давало Михаилу заснуть всю ночь…
…За окном забрезжил рассвет. Чтобы остудить голову, Михаил Александрович выскочил, как хищник на волю, в апрельское утро. Он шел и бежал по уже знакомым «оттоптанным» за предыдущие шесть дней тропинкам лесопарка, поневоле любуясь на восходящую солнечную зарю и замечая утреннее бодрое пение лесных птиц. Все дальше и дальше удалялся он привычным маршрутом от жилых корпусов и построек санатория. И вскоре оказался на берегу небольшой местной речки. Вдруг на противоположном берегу Михаил увидел распускающиеся вербные веточки. Их было много-много, и все они будто радостно приветствовали мужчину. «Скоро же вербное воскресенье, – вдруг некстати, вспомнилось Михаилу, – бабушка за несколько дней до вербного воскресенья всегда приносила домой вербочку, потом ходила с ней в церковь, и ставила освященную вербу к иконкам, там эти веточки и стояли весь год», – еще более некстати, подумал Михаил, вспомнив свои школьные весенние каникулы.