Медики вбежали следом, Карлу оттолкнули в сторону. Её руки еще дрожали – не от страха, от концентрации. Резко, как в старом кино, всё стало черно-белым: её посадка, их крики, стук носилок по полу.
– Мисс Рейес? – голос рядом.
Карла обернулась. Перед ней стоял человек в строгом костюме, темные очки, несмотря на ночь.
– Меня зовут агент Слоун. Мы просим вас пройти с нами.
Комната допросов пахла холодом кондиционера и чужими руками. Карла сидела за столом, пустым, как ожидание. На ней был тот же самый комбинезон пилота, но теперь он казался не униформой, а чем-то, что нужно снять, сбросить, сжечь. Она чувствовала, как кровь прилипла к локтю, как пот стекал по позвоночнику.
– Я сделала то, что должна была, – сказала она.
– Это мы и хотим понять, – ответил агент. – Ваша версия полностью совпадает с показаниями пассажиров. Но есть детали, которые требуют пояснения.
– Какие?
Он не ответил. Только включил камеру и нажал кнопку. Показания начались.
Позже, уже ближе к рассвету, Карлу отвели в медицинский отсек для осмотра. Когда она вышла из душной, белой палаты, в коридоре стояла Лиа – с растрепанными волосами, в чужой толстовке, с глазами, в которых было столько огня, что Карла почувствовала, как что-то внутри неё невольно тянется вперёд.
– Ты в порядке? – спросила Лиа, голос чуть сорвался.
– Ты была удивительно хладнокровна, – сказала Карла в ответ. – Даже когда все кричали.
– Я… Я видела подобное. Работа. Журналистика.
Карла улыбнулась уголками губ. – Странная у тебя журналистика.
– У тебя – странные манёвры. Кто тебя учил бить людей пяткой в горло?
– Кабул. Пять месяцев. Двое погибших. И одна привычка – не умирать, когда нужно жить.
Они замолчали. Между ними была тишина, напряженная, как трос. И что-то в этой тишине было настоящим. Лиа шагнула ближе.
– Знаешь, – тихо сказала она. – Я много кого видела. Много кто делал героические вещи. Но ты… Ты не делаешь вид. Ты не врёшь. И я не помню, когда последний раз встречала человека, который идёт на смерть – без фальши.
Карла посмотрела на неё. Долго. Словно не верила. А потом выдохнула:
– А ты не боишься таких людей?
Лиа не ответила. Она только сделала ещё шаг – ближе. Их плечи почти касались. И тогда, между больничным коридором и реальностью, между испачканной формой и сумраком утра, впервые за весь этот проклятый день Карла почувствовала не тревогу, а тепло.