Андрей Сорокин начал давать концерты. В метро, в переходах, на вокзалах. Везде, где мог. Он притягивал к себе толпы людей. Андрей вновь срывал овации, как тогда, в детстве. Когда еще были живы его родители и сестренка. И он был счастлив. Особенно щедрые прохожие оставляли ему монеты. Этого даже хватало на пропитание и съем комнаты в общежитии. Но так продолжалось недолго. Через пару дней, прямо во время концерта, Андрея Сорокина застрелили. Это был гитарист, играющий на соседней станции метро. Говорят, что конкуренция – двигатель прогресса… Что ж, может и так. Но, возможно, в нашем мире не всегда нужны соперники. Иные просто хотят зарабатывать свой хлеб без лишних забот. Таким был и этот гитарист, я полагаю.
Худощавая женщина с бородавкой вновь разрыдалась.
– Зачем вы нам это рассказываете? – В один голос проорали судья с прокурором.
С Максима вдруг исчез его клоунский наряд. Теперь он был в смокинге.
Он сидел за огромным роялем. Это была сцена Большого театра.
Максим Владимирович поднес палец ко рту, «мол, тише».
И начал играть.
Но доиграет ли он до конца?
Царь Носдора, Максим Владимирович, не спал уже две ночи кряду. Гомон снаружи не стихал ни на минуту. Разъяренная толпа требовала царя выйти к ним. Но Максим Владимирович слишком хорошо понимал, чем это может закончиться. Он не питал надежд насчет своей судьбы – царь знал, что ему осталось недолго.
Но ему есть, что терять.
– Вокруг меня – одни трусы и изменники. Я не могу никому доверять. Чувствую себя покинутым и отринутым. – Прошептал про себя царь.
И посмотрел в дальний конец комнаты. Служанки кое-как пытались развлечь юного царевича. Его сыну, Алексею, было всего три года, но мальчик уже показывал невероятные результаты в различных науках. А лучше всего Алексею Максимовичу давалось фехтование. Мальчик искусно владел мечом. Даже лучше самого царя.
Дочери царя играли в куклы вместе с супругой. Царевна наградила супруга вымученной улыбкой. Она храбрилась, старалась не выказывать страха. Но государь прекрасно понимал, что вся его семья была напугана. Но боялся ли он сам? И если да – чего? Потерять корону, власть, авторитет, все богатства, боялся потерять семью или же… больше всего на свете царь страшился за свою собственную жизнь?
От этих размышлений руки царя затряслись. В последние дни дрожь только усилилась. Настойки лекаря больше не помогали. И Максим Владимирович был убежден, что уже не помогут. Прежде всего – он был болен душой.