Он входит в меня всего на немного. Матерится, под себя подминает. Не двигается, пока я сама колени не развожу. Пока добровольно ему не отдаюсь. Ему назло, чтобы принципы свои не рушил. Чтобы силой не брал.
– Давай, Басманов. Я вся твоя, как ты и хотел! – цежу со взаимной ненавистью, – только на один вечер. О большем не мечтай!
Рустам матерится, глаза его наливаются кровью. И рывком погружается в меня. Я глухо вскрикиваю и впиваюсь зубами в его шею.
Господи…
Искры летят в стороны, жирно больно опаляя обнаженную кожу. Мы сейчас оба взорвемся. От взаимной ненависти, от взаимной боли. От желания взаимного, дикого и болезненного.
– Я искал себе верную женщину, а ты оказалась…
Зажмуриваюсь, глотая воздух урывками. Он больше не нежен со мной. Не дает привыкнуть к размеру, не дает надышаться.
Выходит из лона и погружается внутрь, как молот. Лишая сознания. Запрещая кричать.
В глазах двоится, плавится. Моя грудь соприкасается с его – жесткой и горячей. Колени покорно лежат на его мощных бедрах. Толчки присваивают мое тело, забирают все силы. Припечатывают к его бедрам. До искр в глазах и агонии припечатывают.
На капоте больше не холодно. На капоте безумно горячо. Его рот впивается в мой. Сильный язык проталкивается внутрь, все глубже с каждым толчком.
Бешено. Дико. Несносно.
Мы ненавидели друг друга. Он – за предательство, а я за – грубость. За то, что не помог. Отказал. Заставил предать.
Вцепившись в его плечи ногтями, я дрожала. Крупно. Темнота его глаз затопила здесь все. Осталось только первобытное желание, которое превратилось в семя.
Глухо застонав, Рустам проник в самую глубину. И тут же покинул лоно.
В живот ударила горячая струя. Он показательно не надел защиту. Чтобы его семя наказанием текло по моему телу. По бедрам…
Лишившись опоры, я почувствовала себя плохо. Все произошло в считанные секунды.
Голова показалась чугунной. Меня зашатало. Соскользнув с железного капота, я разбила колени в кровь. Мужские руки не успели подхватить.
Желудок скрутило в тугой узел. Горло сжалось в спазмах, и я закашлялась.
Я не слышала, что говорил Рустам. Только его чертыхания слышала, они доносились сверху.
Знакомое пальто с цитрусовым парфюмом опустилось на обнаженную спину.
Это последнее, что я помнила. Дальше – темнота.