Узкие лучи вечернего солнца пробивались сквозь тяжёлые портьеры в кабинете, где Фрэнк, влиятельный политик и бизнесмен, сидел за дубовым столом. В этот кабинет обычно приходили люди, стремившиеся угодить ему ради субсидий, должностей и связей. Но сейчас перед ним стоял собственный сын – Ник, скрестивший руки на груди в упрямом жесте. Фрэнк смотрел на него холодно и немного презрительно, а в воздухе витало напряжение, словно щёлкали незримые электрические разряды.
Фрэнк добился всего самостоятельно: в юности он прошёл огонь и воду, влез в политику, совершил деловые прорывы и сколотил состояние, чтобы ни в чём не нуждаться. Теперь, когда Ник достиг возраста, в котором молодёжь поступает в университеты, Фрэнк хотел «проложить» сыну путь.
– Я могу устроить тебя в один из лучших Университетов мира, – говорил он. – Ты даже не представляешь, сколько у меня капитала и связей. Тебе откроются любые двери!
Однако Ник смотрел на отца снизу вверх и не выказывал ни капли благодарности.
– Я не прошу твоей помощи, – бросил он сухо. – Не хочу быть обязанным ни тебе, ни твоим дружкам. Сам решу, куда поступать и как оплачивать учёбу.
Фрэнк сжал зубы:
– Ты говоришь, как наивный мальчишка. Мир уже принадлежит тем, кто не стесняется брать лучшее. Зачем тебе играть в гордость?
Ник поёжился, но в глазах вспыхнул гнев:
– А я не хочу пользоваться тем, что ты «выбил». У тебя своя дорога, у меня своя. Я сам распоряжусь собственной жизнью.
Фрэнк тяжело выдохнул и выпрямился. В этот момент он хотел сказать: «Ты ещё пожалеешь…», но лишь усмехнулся, видя, сколько шишек сын ещё набьёт. При этом он не забывал, что у Ника, как и у него самого, две макушки. Фрэнк знал: люди с такой особенностью часто добиваются невозможного, но чаще натыкаются на непреклонную «систему». Он надеялся направить Ника «на правильный путь», но сын явно не слушал.
Вскоре спор перешёл в скандал. Ник повышал голос, обвиняя отца в манипуляциях и уверенности, что деньги решают всё, а Фрэнк называл сына неблагодарным глупцом. В конце Ник хлопнул дверью, а встревоженный секретарь заглянул в коридор – возможно, чувствуя, что над этой семьёй сгущаются тучи. Ник уже знал, что уйдёт из роскошного дома и не возьмёт ни цента от отца.