– Пусть видит, что я сам без него справлюсь!
Но где-то глубоко Ник чувствовал горечь – может, он напрасно отталкивает отца. Всё же гордость и страх «продажности» брали верх.
К середине года напряжение с Аделин достигло критической точки. Они только и делали, что обменивались взаимными уколами. Она напоминала, что у него «нет серьёзных перспектив» без денег и покровительства, а он кричал, что не пойдёт на поводу у инвесторов. Периодически они расходились на несколько дней, но вспышки страсти опять сводили их вместе. Ник не понимал, любит ли он её по-настоящему или просто не хочет проиграть в этой битве характеров.
Как-то раз Аделин, вывихнувшись в особенной ярости, сказала:
– Знаешь, а твой отец прав. Тебе бы в серьёзный университет, к серьёзным людям, а не прятаться под покровом «гордости».
Ник едва не вышвырнул её вещи за дверь:
– Убирайся! И не вздумай говорить про моего отца, если ничего не понимаешь!
Она хлопнула дверью и исчезла на неделю.
Без неё в квартире стало тихо, и Ник даже почувствовал облегчение, полностью уйдя в работу. Но через семь дней Аделин вернулась, словно ничего не случилось, заявив, что ей «надо было проверить кое-что через свои связи». Ник смотрел на неё сжав кулаки, разрываясь между желанием прогнать и слабостью перед её уверенностью. В итоге они помирились – но того романтического блеска уже не было. Всё больше походило на борьбу характеров, нежели на любовь.
В фирме у Ника тоже всё шло непросто. Его ум ценили, но сопротивление «общим стандартам» не нравилось начальству. Ник всё ещё пытался продвигать идеи более масштабного генератора. Коллеги порой перешёптывались:
– Ну и мечтатель… Думает, обойдёт весь мировой рынок энергетики.
Ник слышал эти реплики, но не реагировал – внутри лишь крепло упрямое желание доказать обратное.
Однако с каждым днём он сильнее уставал. Казалось, его зажимали со всех сторон. С одной стороны, Аделин со своими планами «крупного бизнеса», с другой – отец, который хоть и без слов, но постоянно предлагал помощь, а сам Ник считал это «ядовитым подарком». И между ними оставалась его собственная мечта и теоретические выкладки, которые он берёг в уме, стараясь избежать чьего-либо контроля.
Скоро Ник оказался перед выбором: фирма предложила ему более стабильную должность, но для этого требовалось подписать контракт о неразглашении, где все открытия, сделанные сотрудниками, становились собственностью компании. Получалось, что если он доведёт свою катушку до реального образца, права окажутся у работодателя. Для Ника это звучало как предательство своих идеалов. Он метался, не зная, выбрать ли наконец стабильную зарплату (которой ему явно не хватало) или остаться с независимостью.