Теперь Андрей интересовался анархизмом, который казался ему более прогрессивным, чем любой государственный строй. В его глазах представитель анархизма был профессиональным бойцом высокого ранга из Европейского Союза, олицетворяющим его ценности.
Пройдя к речке, Андрей закуривает сигарету и вспоминает о своем желании выпить при первой возможности. Он решает, что пить сейчас не хочет: «Голова и так подводит, а мир вокруг переворачивается. Водкой это не исправишь.»
Эти размышления приводят к выводам, как, когда отсутствуют элементарные вещи для выживания, мелкие удовольствия кажутся особенными. Он понимает, что это осознание приходит с возрастом, когда смерть видится за углом и остается только вспоминать. Синдром выживания подсказывает, что таких событий было недостаточно, и нужно обязательно выжить, чтобы повторить их. Но если человек выживает, повторять такие события чаще всего не хочется. Глупо гнаться за прошлым опытом, который с каждым разом приносит все меньше удовлетворения. Нужно жить вперед и не придавать значения предсмертному осознанию, это животный инстинкт, а желание пить водку не принадлежит личности Андрея.
Докурив сигарету, Андрей погружается в состояние эйфории – сигарета оказалась слишком крепкой. Немного потрясённый, он прислушивается к топоту сапог, приближающихся в его сторону. Этот топот направлен точно в его сторону. На лбу выступает холодный пот, он думает про себя – это очередное нападение? Только я передумал участвовать в чужих играх, как вот снова в бой, нераный бой.
Наступив на что-то твёрдое, он слышит голос, который, как оказалось, принадлежал топоту сапог: "Там заминировано!"
– И точно, заминировано. Инерционно отпрыгнув он продолжает думать, только быстрее – И что это всё?.. На этом конец?!
Глава 3
Тишина и пустота, наблюдение за небытием, но ощущение биения сердца – я как будто в вакууме, сижу в темноте, а хочу встать на свет. Это единственное, что мне нужно – стоять!
Очнувшись на операционном столе, Андрей ощущает лёгкую боль в затылке. Мысль о том, что нужно кого-то позвать, будто бы материализуется, и в палату входит Луйко.
– Ну как, боец?
– Я не помню, как я сюда попал, и не понимаю, где я. С трудом понимаю, кто я такой, но тебя я помню. Ты вёл наш отряд, и мы попали в западню. Мне же сказали, что ты мёртв, и весь отряд тоже. Ты же мёртв!