В конце переходя на крик, его физиономия стала напоминать болезненное психозное состояние под галоперидолом.
Андрей, слушая это, решил больше не воевать. Противоречивые идеи разных управленцев заставили его критическое мышление проснуться. Паранойя.
– У меня паранойя, кругом враги. Нет никого, кто бы объяснил мне, что делать – воевать или лечиться? А что если это план Бога? А что если это Дьявол? В детстве мне много рассказывали об этом, а отец заставлял учить Библию. Стоп… я это всё презираю. Это говорит о моей слабости, желании найти отдушину, своеобразный вздох угнетённой твари.
В 2015 году, на фоне политической и социальной нестабильности, Украина переживала сложные времена. 17-летний Андрей стал свидетелем и участником бурных событий, начавшихся еще в 2014 году. Будучи подростком, он был достаточно взрослым, чтобы понять значимость происходящего и осознать, как его жизнь меняется на глазах.
Когда началась Революция Достоинства в 2014 году, Андрей был на грани подросткового возраста, но его чувство справедливости и желание перемен были яркими и сильными. Вместе с друзьями он вышел на Майдан, чтобы поддержать протестующих и выразить свое недовольство политической ситуацией в стране. Для него это было не просто участие в акциях, а осознанный выбор стороны в борьбе за будущее своей страны. Он знал, что это рискованно, но вера в перемены и надежда на лучшее будущее гнали его вперед.
К началу 2015 года Андрей уже пережил многое – от запоминающихся и ярких дней на Майдане до тревожных ночей, когда они с друзьями прятались от полиции. Страна переживала изменения, и с ними приходили новые вызовы.
Одной из главных трудностей для Андрея было то, что его отец был обеспокоен его безопасностью. Он не всегда поддерживал решение сына участвовать в протестах, боясь за его жизнь и здоровье. Но Андрей был решителен: он верил в изменения и не собирался отступать.
По мере того как год подходил к концу, Андрей начал осознавать, что перемены, хоть и приходят медленно, все же имеют значение. Он понимал, что он и его сверстники стали частью чего-то большего – исторического процесса, который формировал будущее его страны. Однако его взгляды на мир начали меняться. Встречи с французским интернационалистом заставили его увидеть прошлое с другого ракурса, а действия элитных войск Украины порождали у него подозрения и недоверие. Ему казалось, что все, за что он борется, стало запутанным и непонятным. Это была своего рода посттравматическая реакция.