– Чоки, тебе бы в кулинары.
– Спасибо, обойдусь, – он подошел и внимательно стал следить за моими руками. – Такое впечатление, что проводишь хирургию этого перца. Режь уж как получится!
– На хер тебя! Хочу так же ровно.
– Хоть скорость прибавь. А то у меня все там приготовится.
– Не торопи меня! А то вместе с овощами отправишь в сковороду и фаланги моих пальцев.
Бастиаан усмехнулся, однако оставил нож у меня.
– Кстати о пальцах – опять твои ногти в масле! В байке копался? Что еще намудрил?
– Ничего я не делал. Цепь просто поправил на велосипеде.
– Тогда ладно. Хм… Не катался на велике лет десять.
– Ага.
– Ее велик?
Совсем не удивился, что он выждал подходящий момент. И знал наперед, что таких моментов вскоре соберется немереное количество.
– Да, – выдал как можно серьезней, задушив желание усмехнуться, зная, что Бастиаан не осмелится ехидничать в ответ.
Но едва он склонил голову набок и заглянул мне в глаза, то рассыпались все мои старания. Зная меня так же хорошо, как и себя, умел читать даже мои мысли, не говоря о попытках что-либо от него скрывать. Никогда не мог и не хотел начинать делать это.
– Твое поведение сегодня обо всем сказало, – Бастиаан улыбнулся, как умел только он один, точно блаженный штиль после долгой бури. – Спасибо, что сказал. Я бы очень огорчился, затяни ты подольше.
– Знаю. Поэтому и сказал.
Бывали дни, когда мы были готовы душить друг друга. Но бывали и такие, когда давали приют своей уязвимости, черпали друг из друга смелость и решимость, что позволяло нам сохранить между собой честность. Только брат был моим источником откровенности, той самой, что указывала на ошибки и достижения, выстраивала мои суждения и давала цель. И пусть я знал, что слишком сильно от него завишу, но не был в состоянии от этого отказаться. Оболочка у нас была одинакова, и я ужился с необходимостью из него черпать себя.
Пока он отправлял в сковороду мной старательно нарезанные овощи, я второй раз за последние минуты вымыл руки.
– Скоро будет?
– Можешь ставить тарелки и вилки.
С этим у меня не возникло проблем, и нетерпеливо надкусил свежий хлеб.
– Позвонил маме, – помешав в последний раз в сковороде, Бастиаан накрыл крышкой и выключил огонь. – Сказал, что оба приедем. Отцу звонишь ты и договариваешься насчет яхты.
– Хитрюга.
Бастиаан быстро разложил по тарелкам блюдо, источающее паром и ароматом, от которого во рту скопилось море слюны, и вдобавок заурчал живот. С нетерпением уселся за стол и поторопил брата, завидев, что он все еще копошится у холодильника. Наконец, спустя вечность, я ухватился за вилку.