Из тьмы, как светоч безумия, возник Отель. Высокий, он светился, будто дразнил. А на крыше, как клеймо на челе дьявола, горела огромная, слепящая надпись: HOTEL DIABLO
Слова пульсировали в неоне, как нерв, выброшенный на свет. И я понял – дальше будет хуже. Но я уже не мог остановиться.
Под ногами расстилалась идеально чистая ковровая дорожка. Я ступил на неё – и тишина вокруг будто сгустилась. Шаги исчезли. Дыхание стало глухим, как будто я в аквариуме. Я сделал ещё один шаг. Двери впереди не просто стояли. Они ждали. Слишком высокие, слишком гладкие. В их поверхности отражался я… Моё отражение не двигалось. Сердце застучало в груди. Инстинктивно моргнул – и отражение моргнуло тоже. Но с задержкой. На долю секунды позже. Хватило, чтобы в животе свернулся холодный ком. Я протянул руку к дверной ручке. Она не была металлической – скорее, тёплой, как чья-то ладонь. Дверь открылась.
Тепло. Свет. Покой. Всё это разлилось по телу, когда я шагнул внутрь. Отель выглядел… идеальным. Золото на стенах. Хрусталь в люстрах. Воздух – как в музее, где ничего нельзя трогать. Но это было не торжество. Это был гроб, слишком богато отделанный для своего содержания. На ресепшене стояла женщина. Её улыбка была отрепетированной. Слишком идеальной. – Добро пожаловать в «отель Диабло», – проговорила она, и каждое слово звучало, как заранее записанное.
– Назовите имя, если оно имеется, – произнесла она ровным, пустым голосом.
Мне показалось, что губы её не двигались.
– Мышка… – я ответил неуверенно.
Она медленно наклонил голову, будто оценивал сказанное. Затем её рука плавно потянулась к ящику, достала оттуда золотой ключ и замерла. На секунду воцарилась полная тишина. – 605, – наконец произнесла она, словно кто-то дал ей команду продолжать. Следом она указал на лифт. Мышка подошёл к лифту и нажал на кнопку вызова. Первая мысль, что проскользнула в голове – принесут ли ужин в номер. Он не чувствовал острого голода, но еда могла бы отвлечь, увести в сторону от навязчивого страха, как музыка в зале ожидания перед казнью. Он боялся всего. До дрожи. До ломоты в костях. В этот миг он действительно ощущал себя мышью – маленькой, беспомощной, прижатой к стене, готовой с писком юркнуть в темноту. Ему чудилось, что лифт сорвётся и утащит его в бездну, или администратор пронзит спину ножом. А может, всё куда страшнее – охота уже началась, и он лишь дичь на золотом блюде. Аура страха обволакивала, сжимала виски так сильно, что казалось – глаза вот-вот вылезут из орбит. Это было нечто большее, чем мимолётная тревога. Давление, ощущаемое на уровне души. Гораздо сильнее, чем у Лиссы. Это было нечто древнее. Живое. Вездесущее.