Конь капитана, хрипя и шатаясь, одолел вершину холма. Отсюда открывался чудесный вид на озеро Этан-де-Берр. Солнце уже опустилось за горизонт, начинало смеркаться, а пурпурные краски заката наполнили чашу озера дорогим вином цвета крови.
Капитан пожалел, что у него нет времени полюбоваться природой. Деревня Витроль лежала впереди, на берегу озера. До нее было не больше мили. В домах уже горели первые огни. Он снова хотел дать лошади шпоры, как вдруг услышал за спиной лошадиный всхрап, возглас Христиана и шум падения.
– Что ты там затеял, Христиан? – по-немецки спросил капитан, обернувшись. С подчиненными он всегда общался только на немецком языке. – Быстро поднимайся и едем дальше. Сейчас стемнеет. Эти крестьяне запрутся на ночь. Стучи, не стучи – придется ночевать, как отребью, в канаве!
– Я бы с радостью поднялся на ноги, господин капитан, – придушенным голосом отозвался Христиан, – но эта проклятая лошадь придавила меня… и, кажется, я разбил колено о камень!
Капитан, что с ним крайне редко случалось, длинно и витиевато выругался. Он вздохнул, осознав неизбежность еще одной задержки.
Спрыгнув со своего коня, и отправился осматривать Христиана и его гнедого.
Лошадь Христиана лежала на боку. Ее била крупная дрожь. Она судорожно дышала, выкатив налитые кровью глаза, нервно вздрагивала, даже не пытаясь встать. Фон Гейделиц быстро осмотрел ее ноги и убедился, что они целы. Лошадь упала просто от усталости.
– Почему ты не спрыгнул с лошади, Христиан, когда она стала падать? – язвительным тоном спросил фон Гейделиц. – Мне кажется, такому солдату, как ты, можно успеть сойти с нее, расседлать, да еще выспаться, пока лошадь падает.
– Я так и хотел поступить, господин капитан, – не менее язвительно ответил Христиан, – но, к сожалению, не смог дотянуться до пряжки подпруги. Полагаю, теперь, когда лошадь лежит на моей ноге, а мне чертовски больно, я наконец-то могу выспаться.
Капитан от такого тона Христиана даже опешил:
– Что? Ты осмеливаешься дерзить мне?
– При всем уважении, господин капитан, – устало ответил Христиан, – не будет ли вам угодно, наконец, перестать обвинять меня, и помочь выбраться из-под лошади?