Опомнился, тряхнул головой, орлом глянул на расчет, который, забыв обо всем, таращился восторженно, говоря разное.
– Осколочными, парой – чтоб за танком рвануло! – не по-уставному скомандовал, но поняли правильно. Убедился, что все вышло, как хотел, и если немецкие панцерманы не успели унести ноги подальше – должно было их зацепить, не порвать – так контузить. Сам бегом к телефону, телефонист – и тот, как на именинах, радостный сидит – тоже, небось, ждал, что его будут утюжить в никудышном песочном окопчике, от которого защиты шиш да ни шиша.
Начальство неожиданно веселое бодрым голосом вопрошает: сколько танков сжег? Причем вроде и без иронии. Осторожно ответил, что пока – одного подпалили, зато большого. Тут же получил заушение, что в других-то батареях и поболее набили. Вторая батарея – два танка, третья – два, пятая – три, это не считая бронетранспортеров! При том, что под бомбежкой они пострадали!
ВРИО комбата даже обиделся за свой танк и постарался его разукрасить всеми цветами и красками. Мало ли что там за железяки другие подпалили – а моя железяка здоровеннее! Метров десять в длину, да по четыре в высоту и ширину! И в руководстве такой нет, за что ручается и головой отвечает!
– Рыбак ты хороший, Бондарь! Пара таких же, как твой, на поле стоит, так поменьше размером, как доложили. Метров семь в длину, не больше!
– А я со стволом считал, товарищ капитан!
– Ну, молодец, вывернулся! Пошли пару человек, чтоб вблизи глянули и документы забрали, какие найдут.
– Никак нет, горят документы ясным огнем! – обиженный Бондарь чуточку отыгрался.
– Так пусть измерят, как должно. И быстро!
– Есть, товарищ капитан!
Бегом обратно вернулся – а там расчет спорит, языки об зубы чешет.
– Об чем спор?
– Да вот, товарщ старлтнт – кумекаем, почему он не стрелял? А уж разворачиваться – и тем более непонятное действо, – степенно ответил одноухий заряжающий.
– И что решили?
– Не тот немец пошел. Новички зеленые, так считаю. В сорок первом черта лысого они бы нас в живых оставили, пошли бы накрытия сразу (артиллерист по привычке потер то место, где вместо левого уха была у него дырка в красном рубце, стянувшем висок).
– А я думаю, очумели немцы от снарядов по лбу, гулко там, в железной коробке-то, – веско отметил наводчик.
– Не пробили же! – возразил снарядный первый.