– Что это значит? – удивленно Киса молвил.
– А это значит, вы – отсталый человек. Сколько у вас денег, дорогой Кисунчик, включая серебро и медь? Вот-вот, и с этой мелочью вы думаете выиграть? Завтра моя свадьба, я не нищий. Я должен пировать как принц. А вам уж следует молчать и иногда, для важности, лишь щеки надувать.
– Но ведь это же… обман!
– Кто это говорит? Это говорит граф Толстой? Или Дарвин? Вы вчера еще хотели украсть мебель у вдовы. А теперь у вас проснулись благородные мечты? Молчите и не беспокойтесь. Мой ум питает свет звезды. А это значит, дорогой мой, я ученик от Сатаны.
Пока концессионеры пили, ели, в квартиру гости подоспели. Остап немного подкрепился, в борьбу за денежки включился, у каждого спросив:
– В каком полку служили?
Остап сказал заветные слова: заграница нам, друзья, поможет. И кулачище дворянина сильней, чем большевистская спина.
Последним гостем был Кислярский. Он не служил в полку. Из болтовни Остапа он уловил всю суету.
«Два года, в лучшем случае», – подумал он.
Остап так ловко всех убалтывал и говорил опасные слова.
– Тайный союз «Меча и орала», – он прошипел как горная змея.
«Десять лет» – мелькнула тайная мысль и умчалась, словно мышь.
Остап услышал у него в душе трусливый визг поверженной собаки.
«Ну, ладно, меньше чем за сто рублей, ты не уйдешь отсюда, дуралей».
– Граждане, – сказал Остап, зевая. – Жизнь диктует волчьи нам права. Цель собрания ужасно свята. Посочувствовать беднягам, как и я. Ах, друзья, протянем руку помощи детям-сиротам – цветам огня.
Жалобная песнь о беспризорниках проливалась пивом со стола.
– Я приглашаю сделать взносы поскорее. Помощь только детям, к ним любовь.
Тут Ипполит надул фигуру, и зашуршали денежки без слов. Обрывая лепестки на розах, срывая с каждой головы «пучок волос», два сотоварища по партии срубили денег на пятьсот рублей. Для конспирации разбились на два лагеря. Старинный кавалер заночевал прям здесь. А молодой кобель к извозчику залез. Пятьсот рублей в кармане горели как рубин. Решил Остап повеселиться и воздухом ночным опохмелиться. Первый питейный полустанок мигал потухшею зарей. Лошадь подковы посбивала, извозчик попусту кружил. То ресторан закрыт был с вечера, то улица исчезла словно дым. Рассвет бледно расплывался на лице богатого страдальца.
– В гостиницу! – скомандовал сквозь зубы он.