Как только воробей открыл глаза, мальчик понял, что не напрасны были его старания: пернатый крепнет, рваная рана заживает, не сегодня завтра встанет на лапки. Так и случилось: вскоре воробушек смог подняться и самостоятельно начать клювиком щёлкать семечки. Вначале воробей с удивлением и даже с опаской посматривал на Егора, но постепенно привык к хлопотливой заботе о его немилосердной судьбе. И вот пернатый осмелел, ведь на то он и воробей, чтоб смелостью гордиться, и уже с радостью встречал звук лёгких шагов, живой мальчишеский голос, который точно гладил его по головке, успокаивая после пережитых потрясений. Увы, воробей получил травму, которая лишила его способности летать. Жизнь размазана на поворотах от звонкой радости до горькой печали, и не всегда угадаешь её разбег.
Она может быть коварной, непреклонной или же солнечной, прекрасной. Для воробья дорога забуксовала и повернулась неприветливой, тёмной стороной, где только беспокойные безрадостные дни. Это тревожило и опустошало его до тускнеющего сердцебиения, что сердце кололо, а в глазах помутнело от навалившегося горя. Чувство свободы, придя однажды, запросится настолько, что невозможно с ним расстаться, оно являлось неотъемлемой частью его существования. Этот островок счастья свободного планирования отняли, словно оголённый камень, брошенный на растерзание, и он остался пленником чуждого сбитого наглухо ящика, получив болезненный укол в сердце, которое изнывало, кровоточа, углубляя рану. Выживет – не выживет в другой, не родной атмосфере, словно погрузившись в темноту, за очередным шагом в которую можно упасть. Пройти этот путь, выдержать все испытания предстояло покалечившемуся воробушке. Лишь где-то в глубинных истоках подсознания у него маячила надежда вырваться из скованных цепей горькой судьбы и слиться с милой, родной средой, поднимающей его ввысь, делая таким же невесомым, как воздух.
Егор назвал воробушка Чириком и присматривал за ним, как за маленьким братишкой, нуждающимся в постоянной заботе. Так воробей становился ручным, точно так же как когда-то приручённые и одомашненные человеком собаки, лошади, кошки, овцы, гуси, куры и множество других представителей животного царства. Егор отдал Чирика в специальную школу для птиц, где обучались вороны, дятлы, попугаи, грачи и голуби. Может, вырастет головастый, способный воробей! Научится читать и считать, книгами заинтересуется. Ведь бывают дятлы не только с крепкой головой, чтобы клювом дырявить стволы деревьев, но и с хорошей памятью, позволяющей найти во время голодной зимовки тайники с желудями и насекомыми в дуплах, а также запомнить лица, буквы, числа. Так, голуби, как настоящие почтальоны, отправляют письма в знакомые им места. Попугаи умеют даже говорить на нескольких языках. Африканские серые попугаи ухитрились выучивать более тысячи слов! А голубая сойка может быстро научиться громко кричать, насвистывать мелодии, мяукать, как кот, и разговаривать, как человек. Не отстают от них вороны, которые решают задачи посложней, чем пять плюс пять. Как крылья расправят, трепыхнут ими, вновь сложат, клювом кусочек мела возьмут и, как заправский жонглёр с шарами, играючи на доске распишут, сколько целей-чисел входит и выходит из распахнутых дверей, и рассчитают их разницу. Для добывания пищи из труднодоступных мест используют подогнутые проволочки, а грецкие орехи колют, бросая с высоты на твёрдый асфальт или подставляя под колёса движущихся машин, после чего подбирают орех только при красном свете светофора, а ещё запоминают лица людей и мстят тем, кто их обидел.