– Вот, случись сейчас чего, – думал капитан Васин, устав от проклятий и любуясь утренней рекой, – оперативную работу вести совершенно некому. Найдут, скажем, труп. Ну, не этого мотоциклиста-лихача (здесь всё ясно), а с «огнестрелом», например. Тьфу, тьфу. Так тогда, вообще, послать…
И только успел капитан мысль свою печальную завершить, а снизу, от изуродованного мотоцикла его эксперт Кузякин кличет:
– Виталий Михайлович, иди сюда, чего покажу!
Пришлось лезть с крутого берега вниз к сотрудникам ГАИ, которые вместе в экспертом осматривали покореженную технику.
– Гляди, Михалыч, – радостно улыбался эксперт, тыкая перстом указательным в сторону мотоциклетного колеса. – Вот, ведь, сволочи, чего делают.
– А чего? – переспросил капитан, чуя нутром своим многоопытным всё нарастающую тревогу.
– Тросик заднего тормоза какая-то зараза плоскогубцами перекусила. Злонамеренным убийством здесь попахивает. И подрезали как хитро… Умысел. С закрытыми глазами видать – умысел.
– Врешь! – вздрогнул Васин. – Это он при падении с обрыва оборвался! Пусть автоинспекция «роет»!
– Чего там «оборвался»? – в один голос с экспертом настойчиво «запели» гаишники, радуясь, от проклюнувшейся перспективы спихнуть дело незадачливого мотоциклиста в сторону уголовного розыска. – Сто процентов подрезан. Преднамеренное убийство. Наше дело дорожно-транспортные происшествия, а здесь умысел.,.
А гаишникам палец в рот не клади, мигом оттяпают по самое некуда да еще после этого сам же виноватым останешься. Дошлые люди. Тут же, еще как на грех, начальник отделения прикатил. Руководил он отделением всего неделю, а потому непременно на второй неделе отличиться хотел. Он, прямо-таки, разошелся, услышав намеки гаишников.
– Непременно подлого убийцу нам обнаружить надо. Уголовному розыску поиск поручаю. Это дело чести для нас, товарищи!
– Для тебя «дело чести», – думал Васин, разглядывая серую пыль на своих ботинках, – а у меня ни одного оперативника не осталось. – Конечно, произносить такие мысли вслух было глупо, и капитан был не дурак, а потому стоял он, молча, взирая только лишь на свои туфли. Не любил Виталий Михайлович лето еще и за пыль с паутиной. Всякому свое: великого поэта Пушкина летом комары с мухами донимали, а капитана Васина – пыль с паутиной.
Между тем, два мелких хулигана, которых доставили ради такого случая из места заточения, выволокли труп из-под берега к дороге. Выволокли и стояли над ним с постными лицами, но радуясь про себя близости полной амнистии, какую им обещали за выполнение столь пренеприятнейшего дела. Каждый из них отбыл только по десять суток из заслуженных пятнадцати, и уже понимал, что свобода от душного каземата, стоила того, чтобы покойника из зарослей кустов на видное место вытащить. За волю летом и не такое можно запросто сотворить.