Понятно, что есть враги, их надо уничтожать, но жизнь важнее смерти, и огромность и хрупкость её воплощает образ Родины с далёкими любимыми, единственным теплом родного дома, соловьями, осенним лесом, травой заросшим бугорком в широком поле, фронтовым братством с махорочкой, чарочкой и задушевным разговором…
И даже когда русские ребята поют: «В Германии, в Германии, в проклятой стороне», понятно, что эмоциональное отношение к территории, откуда пришёл жестокий агрессор, не распространяется на людей, её населяющих…
Именно здесь, вопреки расхожим либерально-идеологическим клише, несложно разглядеть цветущую сложность тогдашней духовной жизни, многообразие проявлений «скрытой теплоты патриотизма» (по Льву Толстому).
Всё познаётся в сравнении: в Третьем рейхе ничего подобного не существовало – ни в пропаганде, ни в искусстве, повсеместно той пропагандой заряженном. Военные марши («собачьи», по выражению писателя Виктора Курочкина) – наличествовали. Бытовые, преимущественно фольклорные, сюжеты и песенки – да, тиражировались. Но поэзия, рождённая всей полнотой сознания воюющего народа, красноречиво отсутствовала как культурный факт.
Добавим ещё один штрих – пограничный, но немаловажный.
Любой народ, и не только в критические моменты своего существования, может быть одолеваем демонами расизма и ксенофобии. Русский, понятно, не исключение – архаичного сознания в одночасье не отменить, – однако нравственная щепетильность в подобных случаях категорически запрещает русскому человеку «прямоговорение», высказывание от собственного имени. Чтобы озвучить соответствующий комплекс, ему надо либо надеть личину, выдав себя за кого-то другого, либо умереть. Уйти в иное измерение, где земные конвенции перестают работать.
Как пример характерен текст легендарной «Гибели “Варяга”» («Врагу не сдаётся наш гордый “Варяг”…»), третьего, очень редко исполнявшегося куплета:
Из пристани верной мы в битву идём,
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрём,
Где ждут желтолицые черти!
Надо сказать, сюжет с «Варягом» вообще любопытен.
Оригинальный текст принадлежит австрийскому поэту Рудольфу Грейнцу, на которого подвиг экипажа крейсера «Варяг» произвёл сильное впечатление. Стихотворение называлось «Der “Warjag”» и было опубликовано по горячим следам события – в апреле 1904 года. Сразу появилось два перевода на русский: Н. Мельникова и Е. Студенской. Знаменитая песня написана на текст последней; отметим, что перевод Евгении Студенской получился вольным, а вот Мельников почти дословно следовал оригиналу Грейнца, где третий катрен звучит так: