– И все же, Петр, не нам решать, кто достоин жалости и сострадания, а кто нет, ибо наивысшее сострадание в этом мире – милость Господа нашего, но ни я, ни ты не можем влиять на эти силы.
– Тебя всегда трудно было переубедить, вот и сейчас ты, как я вижу, остался при своем мнении, что милосердие – для избранных.
– Да, ты прав. Но сегодня я понял, какой великодушный человек мой друг. Дай тебе волю, Петр, ты бы простил всех убийц и насильников, всех воров и палачей. Ты бы всех спас. Но увы, не тебе делать выбор…
– Да, я бы спас их всех. Потому что поступали они так от слабости своей и от страха. Именно таких в конце и нужно пожалеть.
Петр улыбнулся. Он видел, что Измаил смотрит на него как на блаженного.
– Я стар, мой друг. Видишь, как стала думать моя голова… – и Петр тихо засмеялся. – Ты знаешь, я давно хотел спросить у тебя одну вещь. Столько лет мы знаем друг друга, а ты почти не изменился! Как так может быть, что время не имеет над тобой власти?
– Я изменился, Петр, просто ты не замечаешь, ведь мы видимся с тобою часто, – сказал Азраил и почувствовал, что разговор вступает на скользкую дорогу. – Однако уже стемнело. Мне пора идти.
– Хорошо, друг мой. Но приходи ко мне завтра, и мы продолжим разговор.
Они обнялись на прощание, и Петр по-старчески медленно побрел к двери. Азраил проводил его взглядом и внезапно остро ощутил, как же сильно постарел его друг… А он, бессмертный, и не замечал этого. Его холодное сердце на секунду сжалось, но тут же пришло в себя. Азраил решил, что завтра обязательно принесет Петру какой-нибудь подарок, чтобы немного подбодрить своего друга.
Азраил летел домой и думал о милосердии. Прощать всех! Какой тогда смысл жить праведно? Режь, убивай, грабь, какая разница, если потом все равно простят? Нет уж, каждому по делам его, каждому. Только тогда человек не будет брать в руки оружие, чтобы убить другого: он должен точно знать, что кара за это будет ужасной, безжалостной, чтобы все боялись греха и думали хорошенько, какие муки они причиняют ближнему своему. Еще Азраил думал о том, как Петр легко спросил: а кто все решает? И Азраил невозмутимо ответил: Господь. Но сам он никогда не видел Господа! Азраил просто чувствовал Его волю. Он и был Его волей! Последней волей. Его задача – забирать обратно ту жизнь, которая была дадена человеку на время. Когда Азраил действовал, он чувствовал свою миссию каждым пером своего крыла, каждой частичкой своей сущности и никогда не задавал себе вопроса: кто все решает? А Петр спросил. Словно он хотел предложить что-то еще, какой-то другой вариант, при котором сострадание было бы безграничным… нет, нельзя думать об этом. Мудрость Господа выше мыслей Петра, а Петр стар и боится… Поэтому и хочет всех прощать и любить, думает, что за это простят и его. Бедный старик!