Он ответил ей с той же яростью, прижимая к себе так сильно, что рёбра давили друг на друга сквозь тонкую ткань рубашек. Где-то за спиной упал стакан, осколки разлетелись по полу, но никто даже не вздрогнул.
Через неделю они уезжали.
Официальные бумаги гласили – "командировка". Две недели. Провинциальный городок. Рутинная проверка.
Глава 4. «Как в старые времена»
Дизельный генератор за стеной ревел, как раненый зверь, его рокот сотрясал тонкие стены штабного контейнера, смешиваясь с хриплыми переговорами радистов. Воздух был густым от запаха машинного масла, перегара и горького кофе, который давно остыл в потрескавшейся эмалированной кружке.
Д. сидела перед мониторами, в наушниках, плотно прижатых к ушам, чтобы отсечь всё, кроме голоса в эфире. На экране дёргалось изображение с камеры П. – тёмные силуэты, вспышки выстрелов, размытые тени, мелькающие в хаосе. Каждый пиксель мог означать жизнь или смерть.
– "Держись левее…" – её голос был низким, чётким, без дрожи. – "Там окно заколочено фанерой, но балка над ним прогнила. Проломишь ударом ноги."
В наушниках раздалось его хриплое дыхание – тяжёлое, прерывистое, будто он бежал или уже истекал кровью. Потом – глухой удар, треск ломающегося дерева, и сразу за ним – чужие крики на незнакомом языке, переходящие в панический визг.
– "Понял. Занимаю первый этаж."
Она переключила камеру на тепловизор. Экран залился кислотно-зелёными тонами, и на нём чётко проступили три фигуры в дальнем углу комнаты. Двое – сгорбленные, с оружием у двери, третий – распластанный на полу, его контур пульсировал слабым, неровным свечением.
– "Трое в комнате справа. Двое с оружием у двери, третий ранен."
Пауза. В эфире – только фоновый шум и тяжёлое дыхание.
– "Оставляю раненого." – наконец прозвучал его голос, жёсткий, как приклад. – "Пусть расскажет остальным, как это было."
Её пальцы замерли над клавиатурой. Она не дрогнула. Не сжала кулаки. Просто кивнула, будто он мог её видеть.
– "Принято."
Её голос был спокоен. Почти буднично.
За окном контейнера, где-то в чёрной дали, рванула серия осветительных ракет, и на мгновение ночь стала фосфорно-белой.
Два часа спустя
Два часа спустя дверь штабного контейнера распахнулась с грохотом, впуская вместе с клубами морозного воздуха группу бойцов. Он шёл первым – высокий, широкоплечий, с расстёгнутым бронежилетом, обнажающим пропитанную потом рубашку. Закатанные рукава открывали мощные предплечья, на левом алела свежая царапина. Воздух вокруг него был густым от запаха пороха, железа и мужского пота.