Девушка пригляделась…
Острые ушки, вздёрнутый нос и глаза… Красные, пронзительные…
Громкий гудок выдернул её из раздумий. Девушка вздрогнула. Пригляделась. Нет, это просто огни ночного вокзала. А она-то подумала…
Шумно выдохнув, Велиана облегчённо откинулась назад и прикрыла глаза.
Ехидный смешок, тоненький, детский, раздался у самого уха. Девушка вздрогнула, напряглась. Глаза распахнулись, заметались по пустым полкам.
Никого. Ничего. А где же попутчик?
И, как бы отвечая на её невысказанный вопрос, в купе завалилась фигура.
Грузная, бесформенная.
В мокрой заснеженной дублёнке, в чёрной вязаной шапочке, надвинутой на глаза, и колючим въедливым взглядом.
Так и не сняв промокшей одежды, он плюхнулся напротив девушки, и полка под ним жалобно скрипнула. Велиана напряглась, занервничала, но тут её взгляд выхватил из тени за могучей спиной мужчины хрупкую фигурку ребёнка.
Мальчик, худенький, темноволосый. С виду лет двенадцати, кажется. В куцей курточке, без шапки неуверенно топотался в проходе, не решаясь зайти.
– Боже мой! – воскликнула девушка, – Ты же совсем промёрз!
Кинув укоризненный взгляд на мужчину, она заторопилась к ребёнку. Тот же и бровью не повёл. Как уселся, так и сидел истуканом.
– Малыш, пойдём со мной, не бойся, – присела она рядом с мальчиком, заглядывая тому в глаза. Такие печальные, тусклые. И сам он был так худ, казалось, что кожа натянута прям на скелет. Взяв в тёплые ладони его ледяные пальчики, девушка изумилась. Настолько они были хрупки и тонки, будто веточки сломанного молодого деревца.
Мальчик молчал, опустив голову, а под ноги с чёрных волос капал растаявший снег.
Велиана поднесла ладошки к губам и легонько подула, пытаясь согреть детские ручки, и на миг, буквально на секунду, глаза мальчика ожили. Зажглись, словно бенгальский огонь, и снова погрязли во тьме.
Усадив ребёнка на свою полку, девушка устроилась рядом и растерялась.
С тех пор как в вагоне появилась эта странная парочка, всё изменилось.
Некогда тихонько шептавшиеся влюблённые, резко отпрянули друг от друга. Надулись. Нахмурились. В каком-то купе захныкали дети. А в начале вагона недовольно заёрзал нервный старик. Забурчал. Замотал косматыми лохмами. Рядом сидящие женщины заворчали. Куда делось то радостное настроение в ожидании приближающегося праздника? Та приятная суета меж туго набитыми сумками? Растерянные улыбки… Быстрые выжидающие взгляды… Даже запахи притупились.