–И невоспитанность. Я что-то слышала об этом… Но не думаю, что это большее преступление, чем не подать даме руку. – Она пожала плечами.
– Я подал вам свою машину. Думаю, этого достаточно.
–И кстати весьма вовремя. Не знаю, что настигло бы меня раньше – непогода или охранник.
– Непогода вас настигла в любом случае.
– Но не в вашей машине. Наша теплая беседа уже начинает меня согревать, – незнакомка вела себя как дама на светском вечере и блистала умением поддерживать непринужденную беседу о погоде. – Раз вы не представляетесь, я буду звать вас Том. Мистер Том, разумеется. Думаю, это имя вам подходит.
–Я понял! Вас выгнали за хамство и наглость.
–А ещё за то, что леденцов не нашлось. Или шоколада.
Она снова села прямо, закончив разговор. Я надеюсь, она не преступница, а я не соучастник. В любом случае сумасшествие не входит в мои планы на день.
– Куда вам нужно? Имя вы мне подобрали что ни на есть шоферское, придется вас подвести.
– Не переживайте, я никуда не тороплюсь.
– Тогда выходите, – я нетерпеливо махнул рукой.
– Что? – ее глаза снова распахнулись от удивления. –Выгонять девушку под дождь! Вот уж вежливость.
– Куда вам нужно? – я начал терять терпение.
– Давайте просто поедем. Я не буду обременять вас поездками по городу.
Я вздохнул и выехал на дорогу. Она снова вернулась к излюбленной позе и смотрела на дорогу, не шевелясь. Я сделал музыку погромче и представил, что еду один. Надо спросить у Чарли про игру, я бы пришел.
Радио – величайшее изобретение человечества. Оно не только развлекает, прогоняет скуку и сон, но и помогает забыть, что в машине есть кто-то еще помимо тебя, кто-то нежелательный. Музыка помогает заполнить тишину, но не отвлекает от мыслей.
Я где-то читал, что первыми радиоприёмниками в машине были обычные, работающие на батарейках, принесенные из дома. Интересно, как долго они служили? Хотелось бы мне посмотреть, куда помещалась антенна. Наверное, тому, кто это придумал, часто приходилось возить кого-то незванного.
Мы ехали ровно 38 минут и 24 секунды. Молчание повисло в воздухе, вдавливая меня в сидение. Моя спутница ни разу не пошевелилась, если не считать легкого подрагивания кончиков пальцев, напоминавших невидимый танец в такт музыке. Она лишь изредка моргала и поправляла свои кудряшки. Я видел капли на ее плаще и сбившееся платье, готовое помяться в любой момент. Уверен, она все это тоже видела, но и вида не подала. Она не пыталась вытереть капли, не спрашивала, есть ли у меня платок, не расправила легкую, летнюю ткань.