Нет, вся моя уверенность улетучивается сразу же, как наши взгляды встречаются поочерёдно. Вся усердная работа над собой летит в тартарары, а я чувствую, как мои щёки заливаются краской. Быстро отворачиваюсь, когда на лице Дана появляется косая ухмылка, а в медовых, таких тёплых глазах Яна появляется блеск маньяка.
– А ты, Таисия, всё-таки ещё раз хорошенько подумай над таким важным шагом, – добавляет уже по-отечески дядя Витя, разливая по опустевшим бокалам шипучее вкусное шампанское. – Ты ещё совсем молодая девочка, ещё как следует не нагулялась. Это я тебе говорю как опытный отец и дважды муж, кнопа.
Мужчина подмигивает мне и поднимает бокал вместе с хихикающей мамой. Тоже улыбаюсь и киваю, хоть и решила уже всё.
У меня никогда не была папы, и сейчас мне греет душу любая крупица заботы этого мужчины.
Мама и дядя Витя произносят тосты в честь Рождества, с шипучим хлопком открывается новая бутылка игристого, за окнами по элитному коттеджному поселку раздаются громкие хлопки салютов, а экономка этого дома – Лидия приносит праздничное запечённое мясо и ещё кое-какие закуски.
Я даже отвлекаюсь на какое-то время от тех холодящих ощущений, поглощая наивкуснейшую еду, которую не ела, кажется, уже вечность, но при этом увлечённо рассказываю, как мне в итоге нравится жить в общежитии.
Поначалу дядя Витя и мама были категорически против, чтобы я там жила. Виктор Вольфович, крупный бизнесмен, не мог позволить, чтобы его новоиспечённая падчерица жила в какой-то старой обшарпанной общаге, не по статусу! А вот моя мама беспокоилась о другом. О том, что там я свяжусь с плохой компанией, скачусь по учёбе, забеременею не дай бог от самого духа развязной общажной жизни.
Для нас с мамой не было ничего сверхъестественного, чтобы пожить в такой простой, нероскошной обстановке. Она растила меня совершенно одна, и мы всегда жили очень скромно. Это потом она встретила Барышева, и у них случилась большая любовь, после чего я вместе с мамой вынуждена была переехать в этот дворец, который только казался снаружи Раем. Внутри же него находился настоящий Ад. Для меня.
По большей части Ян и Дан ненавидели меня из-за того, что мы с мамой, «какие-то грязные толстухи-нищенки», протиснулись в их жизнь и заняли собой всё пространство. С мамой моей они быстро смирились, даже полюбили её и очень тепло к ней стали относиться, а вот меня они до сих пор ненавидят всем своим существом, презирают, испытывают отвращение.