– Это только по-твоему. Уходи. – Для того, чтобы не случилось недопонимания, я ещё и указала на дверь, выжидательно упёршись в бывшего взглядом. Надеюсь, что очень решительным и непримиримым.
Пашенька почти не изменился. Строгий светлый костюм на заказ, лаконичный ёжик русых волос с серебром редкой седины на висках. Чуть резковатые, но от этого неумолимо цепляющие черты лица скандинавского божества; вечный, будто приросший намек на будущую обаятельную улыбку в изгибе рта. Ярко-голубые глаза, с чуть более углубившимися лучистыми морщинками вокруг, что взирают на мир с неизменной, идеально отмерянной, чтобы не стать отталкивающе-раздражающей, уверенностью, внушающей тебе иллюзию защищенности, надежности. Да уж, мой бывший умел производить на женщин неизгладимое впечатление, это его врожденная сверхспособность. Как и умение внушить всем поведшимся на это дурам ощущение собственной исключительности в его глазах. Ровно до тех пор, пока ты не убеждаешься в обратном и не осознаешь, что все эти его сверхспособности направлены исключительно на то, чтобы использовать всех по мере необходимости и исходя из имеющихся у них возможностей.
– Софи… – начал Пашенька, вздохнув и наградив меня взглядом бесконечно терпеливого и страдающего человека, но я вскинула ладонь, обрывая его заготовленную речь.
– Прекрати! Я всегда терпеть не могла, когда ты называешь меня так. Как шлюху в борделе.
– А я надеялся, что ты достаточно повзрослела, чтобы перестать выдумывать себе обиды на пустом месте и искать во всем оскорбительный смысл.
– Рада не оправдать твоих надежд на мой счёт, – огрызнулась я, ощущая, что неумолимо начинаю заводиться, а значит проигрывать ему, как всегда. – Уходи.
– Может, ты мне хоть чаю предложишь? На улице сырость, я бы не отказался выпить горячего.
– Чаю тебе жена нальет, Паша. У меня нет ни времени, ни желания привечать чужих мужиков.
– Мужиков, – чуть заметно поморщился подлец. – Деревней лапотной попахивает.
– А от твоего «Софи» – дешёвым борделем, – возразила я, злясь все больше.
Нельзя с ним спорить, нельзя вообще говорить. Выгнать к чертям и все. Но этот козлина явно был не намерен уходить так просто, а выталкивать у меня силенок маловато, да и нельзя мне к нему прикасаться. Ни за что нельзя, проходили.
А Павел тем временем огляделся, явно выискивая, куда бы свой букетище пристроить.