– Ну, когда? – настаивал Леонид Алексеевич.
– В середине ноября, я думаю, – нерешительно произнес Попов.
– А точнее?
– Ну да, в середине ноября.
– Тела же были найдены, – Шереметевский закрыл глаза и по памяти начал вспоминать, медленно выговаривая слова, – вот, двадцать первое ноября, двадцать второе декабря, вот еще в январе. Когда нашли тела, не обратили внимания, сколько следов протоптано к трупу и шла ли девица сама, или ее нес кто-то, или ее несли?
– Простите, – покачал головой губернаторский чиновник для поручений, – я не задавал таких вопросов. А в отчетах осмотра не припоминаю, чтобы кто-то об этом писал.
– Плохо, – посетовал Коцинг. – Вот тогда бы мы точно знали, один ли убийца или нет, и добровольно ли девица пошла в лес или была принесена, будучи мертвой или в обморочном состоянии.
– Простите, господа, но мне и в голову такие вопросы не приходили, хотя сейчас понимаю, они наиважнейшие. Возможно, наш вездесущий и любопытствующий доктор Сеневич не упустил возможности осмотреть места преступлений. Возможно, сделал карточки, однако если… память у него отменная. Не удивлюсь, если он с ходу вам выдаст свои размышления по поводу того, кого подозревает, и назовет фамилии всех убиенных девиц.
– Он что, провидец или, может быть, сам совершил все убийства, чтобы привлечь к ним внимание?
Попов в ответ на слова Коцинга рассмеялся. Только потом, когда петербуржцы встретились с доктором, стала ясна причина веселия.
1
Уездный город Тихвин ничем особенным от таких же городов России не отличался. Небольшой по численности, да и по занимаемой площади. Согласно последней переписи, здесь обитали 6587 человек обоего полу, из которых мужчин – 3112, женщин – 3475. Но, надо отдать ему должное, сей град принимал в год до ста тысяч паломников, имеющих желание поклониться иконе Божьей Матери, по легенде чудесным образом явившейся на берегу реки Тихвинки 9 июля 1383 года и нашедшей пристанище в Успенском мужском монастыре.
Невзирая на обещание старшего чиновника для поручений при губернаторе Попова, прибыли в Тихвин только к вечеру, уставшие, вымотавшиеся, словно целый день разгружали четырёхпудовые мешки.
Надо бы наведаться к исправнику Гречёву (как-никак главный человек в городе!), но не было никакой охоты вести под вечер разговоры о преступлениях, которые так и остаются нераскрытыми, и слушать провинциальные похвальбы: мол, искали, землю рыли, а всё без особого толку.