– Явился, наконец, – вздохнула с облегчением Агафья Петровна, впуская в дом своего непутёвого сына, от которого несколько дней не было ни слуху ни духу. – Батюшки-светы! Да ты на ногах едва стоишь! Как тебе не стыдно приходить домой в таком виде?!
Прозвучавшие слова, казалось, пролетели мимо ушей осунувшегося мужчины на вид сорока с небольшим лет, тщедушного и ничем не примечательного. После нескольких дней и ночей, проведённых в загуле, выглядел он неважно, что было неудивительно. Тот образ жизни, который вёл Николай Модестов, в здоровом обществе считался предосудительным и даже смертельно опасным.
– Ах, Коля, Коля… – покачала головой огорчённая мать, утирая со щеки набежавшую слезу. Она усадила горе-сына на стул и помогла ему снять куртку, на рукаве которой зияла прожжённая сигаретой дырка. От него разило перегаром, и это заставило её закрыть нос рукой и отвернуться.
– Да всё нормально, мам! – махнул рукой Николай, как ни в чём не бывало. – Ну, перебрали немного с Лариской, с кем не бывает!
– И это ты считаешь нормальным?! – с досадой вскрикнула Агафья Петровна. – Как ты можешь такое говорить?! Посмотри на себя! На кого ты похож? Уж явно не на успешного человека, у которого есть нормальная работа, приносящая хороший доход, кто имеет свой собственный дом, верную, любящую жену, а не эту твою Лариску! Вот уж два сапога пара! А всё могло быть иначе, если бы ты в своё время не валял дурака, а трудился как все нормальные люди.
И она была права. В свои сорок с небольшим у Николая до сих пор не было ничего, чем он мог бы гордиться: ни постоянной работы, ни семьи, ни детей. Даже для своих родителей – казалось бы, самых близких и дорогих на свете людей, – он не смог стать гордостью и опорой. А ведь они возлагали на сына большие надежды, уверенные в том, что он станет достойным и уважаемым всеми человеком!
Николай родился в NN, небольшом провинциальном городке близ красивых и величественных Уральских гор, в семье небезызвестных учёных агрономов – Агафьи Петровны и Болеслава Никифоровича Модестовых.