Салон автобуса пропах бензином. Артур сел впереди, в одиночестве, остальные сели сзади. На плоской жёлтой поверхности пустыни на фоне синего неба виднелся пункт назначения – серебристая ракета, прижавшаяся к башне обслуживания.
– Поехали, – тихо сказал кто-то за спиной, и водитель повернул ключ зажигания.
От запаха бензина снова заболела голова. Он говорил об этих участившихся приступах мигрени доктору Вербе, но сейчас того не было рядом. К счастью, предстартовый медосмотр он прошёл, а на головную боль можно не обращать внимания.
Артур закрыл глаза, но спасительная пустота не приходила, вместо неё навалились воспоминания о том самом сне. Вспоминать о нём – это как будто смотреть телепередачу в своей голове, только в голове у Артура не получалось переключить канал.
Голоса за спиной смолкли. Видимо, его сосредоточенность передалась остальным пассажирам. Двигатель гудел, автобус покачивался на ходу, как колыбель. В колыбели нужно спать, и сон возник из глубины памяти, как пузырёк воздуха от подземного источника поднимается со дна озера на поверхность.
Там, во сне, тоже было озеро и рыбалка, но до них было ещё что-то. Артур вспомнил – то детское лето было богато на звездопады. Гораздо позже, уже в старших классах, Артур прочёл книгу по астрономии, где объяснялось всё про метеорные потоки – Леониды, Ориониды, Персеиды. Больше всего ему понравилось название Дракониды, потому что при взгляде на рой ярких метеоров можно было представить, что к Земле несётся стая маленьких огнедышащих драконов.
Много лет назад он выходил из дома, чтобы взглянуть на ливень ярких огней, рассекающих ночное небо. То воспоминание было очень живо во сне, и этот сон почти невозможно было отличить от реальности. Артур не помнил, сон ли это, или всё действительно происходило с ним в детстве. Яркая точка оторвалась от стаи себе подобных и начала падать под другим углом. Кажется, на долгие секунды зависла над головой, превратившись в безымянную звезду неизвестного Артуру созвездия, а потом рухнула вниз и потухла где-то в лесу за рекой. Кажется, земля под босыми ногами чуть дрогнула, как шкура лошади, если пощекотать её хворостиной.
Автобус дёрнулся, и Артур открыл глаза. Руки под перчатками начали чесаться. Если о головной боли он рассказывал доктору Вербе, то о зуде – никому. Никаких внешних изменений на руках Артур не замечал – ни пятен, ни точек, ни изменения плотности кожного покрова. Зуд начался за неделю до полёта, и приступы проходили за несколько минут. Вернусь на Землю, и потом разберёмся, думал Артур. У него хватало силы воли, чтобы не расчёсывать зудящие места.