– Влад, ты не пробовал поговорить с женой? Думаю, Лика заслужила уважение и доверие значительно больше, чем одинокий шут, прячущийся от ответственности в провинциальной глуши.
Я замираю, ошарашенный неожиданной откровенностью. Бас усмехается – горько, обреченно и, не давая мне опомниться, продолжает:
– Ты женат на лучшей женщине, которую можно пожелать. Доброй, заботливой, умной. Но вместо того, чтобы проводить время с ней и дочерью, травишь себя теориями заговора.
Червь сомнения с упоением вгрызается в мое воспаленное сознание и заставляет спросить:
– Бас, и давно тебе нравится Лика?
Доктор Кёрн округляет глаза и скрещивает на груди руки:
– Ты совсем идиот, или умело прикидываешься? – спрашивает, поднимаясь в полный рост. Мне приходится встать следом. И хотя у меня определенное преимущество в сантиметрах – Басу приходится смотреть снизу вверх – ощущаю себя нашкодившим школяром на ковре у директора.
– Завязывай с беспочвенными подозрениями, это заставляет меня беспокоиться о твоем психическом здоровье. Я выпишу успокоительные. Как твой друг и врач прошу – поговори с женой. И рекомендую посетить психиатра, – врач черкает что-то на отрывном листке и вручает мне, – вот телефон. Для тебя освободят время, я предупрежу. Но хотя человеческие души в отличие от сердец не моя специализация, позволю заметить – кризис среднего возраста каждый преодолевает по-своему – одни меняют работу, другие жену, третьи впадают в депрессии. Некоторые, как ты, подходят творчески, выдумывая проблемы мистического свойства.
Я молчу, огорошенный отповедью, и не свожу взгляда со страницы гримуара, зажатой в руке Себастиана. Заметив это, приятель криво улыбается:
– Так и быть – один раз я поддержу игру твоего пресытившегося скукой и однообразной жизнью сознания. Проверю загадочные письмена на предмет всевозможных телесных жидкостей. Уверен, это обычные чернила. Впрочем, учитывая характер писавшей особы, возможно с добавлением крепленого вина или кофе.
Доктор Кёрн замолкает, давая понять, что разговор закончен.
– Спасибо, Бас, – выдавливаю и иду к выходу, но в дверях оборачиваюсь:
– Где ты видел подобное?
Друг смотрит в пустоту и прижимает пальцы к вискам точно в приступе головной боли. Молчание затягивается и, когда я уже не надеюсь на ответ, звучит тихое и бесцветное: