все живое, встречавшееся ему на пути. Легионеры, воодушевленные возможностью грабежа, бесчинствовали в городе два дня. Консул Сулла наказывал Афины за непокорность. Еще четыре дня повозки вывозили богатства в римский лагерь. Золото, бесценные античные статуи, городская казна, сокровища разграбленных греческих храмов. Тогда в руки Суллы и попала знаменитая библиотека Аристотеля, выкупленная неким Апелликоном и хранившаяся в его доме в Афинах.
При воспоминании об этой куче папирусов и ничего не стоящих листов бумаги, переплетенных воловьей кожей, Спурий нахмурился.
– Господин желает еще что-нибудь? – Нумедийка поставила на стол кувшин с вином, полголовы сыра и свежий хлеб.
– Принеси еще кружку, нас будет двое, – проговорил Спурий, глядя на консульские корабли, покачивающиеся у причала.
За храбрость и мужество при штурме городских стен консул назначил Спурия центурионом, вместо павшего в бою Марка, и приказал ему сопроводить под охраной центурии триремы, гружёные отобранными у афинян богатствами. За проклятые трухлявые свитки, уложенные в большой деревянный ящик, обитый кожей, Спурий теперь отвечает собственной головой. Сулла так и сказал, вручая новоназначенному центуриону витис5: «Ты выше меня на целую голову, центурион. Если библиотека не доберется до Рима в целости, я устраню эту разницу меж нами».
– Господин!
Спурий обернулся. Перед ним навытяжку стоял легионер, прислонивший правый кулак к левой стороне груди. Центурион огляделся. В таверне они были одни.
– Садись, Тит. Раздели со мной ужин. Когда мы одни, оставь дисциплину за порогом, – он усмехнулся. – Семнадцать лет мы спали с тобой у одного костра и ели из одного легионерского котла.
– Иногда и не ели, – Тит улыбнулся и привычными движениями освободился от шлема и сагума. – Да и не семнадцать, а восемнадцать, Спурий.
– Клянусь всеми богами, мне плевать!
– Ну, разумеется, теперь ты центурион! С таким жалованием можно и еще лет двадцать скитаться по римским провинциям! – Тит улыбнулся и поднял кружку. – За тебя, брат! Ты это заслужил.
Вино приятно бодрило. Тит чувствовал, что друг чем-то раздражён, но не понимал, стоит ли ему спрашивать о причинах его раздражения.
– Скоро мы будем в Риме, друг мой.
Спурий опрокинул в себя кружку и с грохотом поставил её на стол.
– Ты считаешь, мы это заслужили?!