Ее кабинет снова стал ее убежищем и лабораторией. Поздние часы, когда Институт затихал, погружаясь в спящий режим. За окном раскинулся ночной город – упорядоченная матрица огней, прошитая бесшумными линиями электрокаров. Мир, работающий по своим новым, все более четким алгоритмам. А она искала иной алгоритм. Скрытый. Возможно, управляющий.
Она загружала массивы данных: нейросканы тысяч анонимизированных пациентов с РАС; результаты лингвистического анализа текстов из социальных сетей за последние двадцать лет; гормональные профили; социологические опросы по гендерной самоидентификации. Гигабайты информации, холодной, как свет далеких звезд.
Ее пальцы летали над сенсорной клавиатурой, запуская программы для поиска скрытых корреляций, нейросетевые анализаторы, способные уловить нелинейные зависимости. На голографическом дисплее над столом расцветали и гасли сложные визуализации – переплетающиеся сети связей, многомерные кластеры данных, похожие на странные, абстрактные скульптуры. Красота математики. Чистая, холодная, не требующая эмпатии.
Именно в этот момент, когда она пыталась настроить очередной фильтр для анализа данных по паттернам привязанности, память подбросила ей образ. Даниэль. Ее бывший. Физик-теоретик, с таким же острым умом и страстью к поиску скрытых законов Вселенной. Они сошлись на этом – на любви к элегантным формулам, к разгадыванию загадок.
«У тебя острый ум, Эвелин,» – сказал он однажды вечером, после очередного их спора о чем-то неважном, но принципиальном. Они сидели в маленьком кафе со старомодными клетчатыми скатертями, и запах корицы смешивался с запахом дождя. Его взгляд был теплым, но чуть усталым. «Но иногда анализировать – это не то же самое, что чувствовать. Ты раскладываешь все по полочкам, но упускаешь… саму вещь».
Она тогда рассердилась. Обвинила его в иррациональности. Но слова запомнились.
Эвелин тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Оно было нерелевантным шумом. Нужно сосредоточиться на данных. Она запустила новый алгоритм, сравнивая паттерны нейронной активности, характерные для РАС (особенно в зонах, отвечающих за сенсорное восприятие и обработку социальной информации), с данными по гормональным профилям и… лингвистической сложности в письменной речи. Бред? Возможно. Но "Кассандра" намекала на нечто подобное.