– Только что? Ты, мил человек, старших-то не перебивай! Жениться он хочет. У нас, между прочим, две девицы на выданье: Милочке – учиться надо, остается – Ольга.
– Так я на Ольге как раз и хочу жениться!
Они подошли к лавочке. Александра Владимировна провела рукой по влажному дереву.
– Нет, сыро. Нельзя сидеть. Пойдем-ка к березам. Там посветлее.
Слепота её была неполной. Потере зрения во многом способствовало довоенное занятие картографией, в чем, говорили, ей не было равных. Глаза ещё различали яркий свет, что глубоко её радовало. Она снова взяла Алексея под руку, и они направились к березовой аллее.
– А Оля? Хочет? Я-то вот сегодня утром впервые подумала, что, может быть, ты и впрямь к ней неравнодушен, когда она не одна к завтраку вышла. А ты встрепенулся-то как! Упрекать осмелился.
Перед внутренним взором у Алексея снова возникло ясное утро, когда луч солнца достиг его лица, а может быть, он проснулся от запаха жарившихся оладий. Легкий запах керосина напомнил ему, что в этом доме нередко пекли бисквит и варили варенье на керосинке. Он улыбнулся, потягиваясь, и вспомнил, что Груня еще в прошлый раз сказала, что лавку керосиновую прикрыли и теперь – всё, готовь на плитке, коли лень разжигать большую плиту.
– Значит, запас еще не кончился, – подумал Алексей, и тут вдруг всплыли события вчерашнего вечера.
Усталость и водка так сморили его, что он заснул мертвым сном, даже не успев поинтересоваться у Кирилла, какое впечатление произвела на того Ольга. Он сел с вопросом на устах, но кровать Кирилла была аккуратно застелена. Его самого в комнате не было. По звукам голосов и позвякиванию посуды, доносившимся с террасы, он понял, что все давно поднялись. Выглянув в окно, Кирилла на террасе он не увидел, правда, из окна он мог разглядеть лишь левую сторону: Александра Владимировна в кресле да Милочка с чашками в светлом платье в цветочек.
– Как мило на солнце светятся ее кудряшки, – еще тогда подумал Алексей. – И вправду – Милочка.
И было ему так спокойно и радостно в это утро, в этом полюбившемся доме, среди этих славных людей, в надежде вот-вот увидеть его красавицу Ольгу. Он выбежал во двор, и Груня второй раз за утро указала рукой на парк. Он бросился к скамейке, к гамаку, к реке мимо пруда, но Кирилла нигде не было. Не было и Ольги, хотя желание узнать, что скажет о ней Кирилл, было чуть ли не сильнее желания увидеть ее самоё. Он вернулся к дому и взбежал по лестнице на каменную террасу… Кирилл и Ольга шли ему навстречу по противоположной лестнице. «Ну, наконец-то!» – вскричал он, и тут увидел сияющие глаза Ольги, направленные на Кирилла, ее улыбку, приоткрытые губы… Он их о чем-то спрашивал, но внутри вдруг что-то сжалось, скорчилось, и душевная боль пронзила его от одного этого взгляда, который он у нее впервые увидел. «Она никогда на меня так не смотрела», – с горечью подумал он. Затем он отвлекся: оладушки были вкусными, а Милочка сидела рядом очень близко. Эта картина утра промелькнула перед ним, как во сне. Но от вопроса Александры Владимировны в груди снова кольнуло.