– Этот парень однозначно родился в рубашке! А что стало с его сокровищами? Куда делся медальон? – вспомнила Андраника.
– Как гласит легенда, золото Чингисхана передавалось его потомкам из поколения в поколение. Часть его сокровищ очутилась в семье калмыцких кочевников, которые во время Гражданской войны вывезли драгоценности во Францию. С тех пор о них больше ничего не известно.
– Как интересно! Надо рассказать об этом Белке. Она же на четверть калмычка, ее бабушка живет в Элисте. Ей очень понравится эта история. Не удивлюсь даже, если она сумеет откопать информацию про эту семью.
– Да, точно, ты говорила, что Белка обожает расследования.
– Подумать только – сокровища самого Чингисхана! Они, наверное, стоят нереально много денег!
– А может, это только байка, кто его знает! Может, и не было никаких драгоценностей у этих калмыков, – Эля пожала плечами и, взглянув на часы, ужаснулась. – Ну вот, мы снова опоздали на семинар. Бежим!
Она схватила подругу за руку, не дав той доесть банановый кекс, и потянула ее к выходу из кафе.
* * *
Этель хотелось, чтобы лифт спускался бесконечно и время замерло хотя бы на несколько драгоценных минуточек, пока Этьен рядом.
Какое же это счастье – стоять возле него, вдыхать будоражащий аромат его туалетной воды (ее подарок на день святого Валентина), уткнувшись ему в шею, таять под его загадочным серым взглядом…
Остались считанные мгновения. Сейчас эти объятья растворятся в прохладе парижского утра и исчезнут так же стремительно, как волшебство этой прощальной ночи. Не в том смысле, что они расстаются навсегда (Боже, упаси!), просто сегодня он на неделю уезжает на юг навестить больную мать. Неделя, семь дней – целая вечность! Париж опустеет без ее любимого Этьена.
Как же невыносимы последние минуты перед расставанием! Этель хотелось растянуть время, но оно безжалостно мчалось вперед, приближая момент прощания.
Лифт доставил их на первый этаж. Этель шла вслед за Этьеном как в тумане, словно в замедленном действии. Вот он подходит к консьержу, здоровается с ним, перекидывается парой фраз о предстоящем ремонте, играя со шлемом от мотоцикла, а она, словно завороженная, стоит и смотрит на него печальным влюбленным взглядом. Как же Этель обожала этот гордый профиль, крепкую спортивную фигуру и непослушные русые кудри, всё еще влажные после душа.