– Как это?! – В изумлении Щербатов и голову вздёрнул.
– Так. Пошли мы с Серёжей ночью на Пасхальную службу. В храме битком – давмя. А тут уж пошли и крестным ходом вокруг храма – это на площади Свободы, тогда только там и служили. Серёжа-то мой ни дать ни взять – богатырь, одной рукой хоругвь нёс… Вокруг те, кто не смог в храм вместиться – и молодняк, комсомольцы. Уж не знаю, сами ли они или кто их наставлял, только фулюганили! И кричали, и музыку включали. А тут какой-то шнырь и бросил что-то под ноги. Ужас как грохнуло! Женщина в годах впереди шла, так ничком и упала в обморок. Мой Серёжа и схватил этого шныря за шиворот, приподнял, да и отшвырнул в сторону. А он, сердешный, как кутёк головешкой-то обо что-то и тюкнулся. Милиция тут как тут, крики, скорая помощь. Крестный ход не сорвали, а моего Сережу в машину – и увезли. Убил человека…
Помнил Щербатов этот случай, помнил хорошо. И не только помнил, но имел прямое отношение к этому делу. Нет, он не орал возле храма, не бросал под ноги верующих петарды, но горком комсомола рассылал указания и на этот счёт: все массовые сборища церковных кликуш искоренять, создавать препятствия, дезорганизовывать сборища, чтобы знали и помнили, что их меньшинство, что они в прошлом и нет у них будущего… Как не помнить, когда сам и организовывал. И обсуждали на собраниях смерть комсомольца, требуя достойного суда над убийцей… Как не помнить, когда на похоронах комсомольца торжественно обещали-клялись бороться с религиозным мракобесием всегда, всюду, до полного искоренения… Как не помнить, когда это памятный эпизод из его личной жизни.
А тогда как-то скоро и забыли о случившемся: знали, что убийцу судили, дали срок, а что потом, как потом – и узнать не пытались. Помнилось одно: убит комсомолец и за него надо воздать активной пропагандой.
В воспоминаниях Щербатов настолько ушел в себя, что и не слышал, о чем продолжала говорить Анна, а она говорила и говорила о своём незабвенном Серёже.
– Всё-то в нутриях у него отшибли и на десять годков в каталажку отправили. Да только скоро и актировали, домой отпустили. Так что, слава богу, дома три месяца и умирал, дома и отпели и схоронили честь по чести. Всё хоть рядом на могилку сходить, а теперича и в церкви панихиду заказать, и на Пасху, и в любой день побывать на могилочке… Только говорят, ликвидировать кладбище будут – перезахороним. А как же иначе…