Такой встрёпкой Щербатов был буквально обескуражен. Остаток ночи он не спал. С одной стороны, рассуждал он, действительно, пережитки и шарлатанство – опиум для народа, но с другой – у него нет болей, остались недомогания от переутомления, и от таблеток отказался, и с женщинами не евнух. Это что, просто так? Или врачи ошиблись?
«Сегодня же поеду в клинику», – несколько успокоившись, решил он.
* * *
Однако не поехал. Что-то сдерживало его, а может быть, он ждал своего срока, ведь до окончания гарантированного года оставалось и всего-то две-три недели. А возможно, он боялся: чувствуя себя вполне здоровым, не было никакого желания получать новый приговор… Щербатов медлил. И лишь через полмесяца сомнений, когда ему стало казаться, что боли возвращаются, он поехал показаться врачам. За это время ежедневно ему звонил кто-нибудь из родных и даже сослуживцев – и все с вопросом: «Пётр Константинович, ты что – в церковь подался?» – И он не только негодовал и клялся, но ему бывало и стыдно, случалось, он не находил, что ответить. И тогда начинал рассказывать какой-нибудь старый анекдот. Когда же спрашивал: «Кто это вам соврал?», конкретного ответа не бывало. И Щербатов задумывался: «Двое знают об этом всё: Наташа и Валентина Львовна… Но Наташа не знает знакомых и родственников, да ей это, наверно, и ни к чему… А для чего Валентине Львовне? Тоже ведь ни к чему». – На этом и заканчивались гадания.
Когда же он спросил жену:
– Валентина Львовна, ты кому из своих передавала наш ночной разговор?
– Ещё что?! – возмутилась она в ответ. – Чтобы опозориться обоим на весь город?! Нет уж, наверно, другие имеются источники… мне тоже несколько звонков было. Оставьте, говорю, злые толки.
«Неужели эта дура размазывает меня?» – и его сотрясало гневом.
* * *
В больнице его встретили доброжелательно и приветливо. Выслушав, главврач немедленно собрал консилиум. Щербатов доложил: чувствует себя удовлетворительно, обезболивающие вовсе не принимает. Раскрыли историю болезни, просмотрели снимки, врачебные заключения, анализы… А ведь уже томография говорила всё. Вот так же собирался консилиум, на котором и поставили диагноз: неоперабельная злокачественная опухоль… И конечно же никаких годичных сроков прямо не определяли.
Тотчас предложили скорое обследование. Обследовали к концу дня – и ничего не нашли. Самолечением не занимался, следовательно, или ошибка врачей, но слишком много при этом сопутствующих ошибок, или же какая-то патология – как пришла, так и ушла. Но в любом случае – всё очевидно.