– О-о-о! – невольно вскликнул он, увидев на ветке свившуюся клубком черную гадюку, которая, немножко вытянув шею, замерла, наблюдая за близко стоящим к ней Виктором.
– Она ядовитая. Осенью особенно, – сказал Виктор, не оборачиваясь к Михаилу, и сделал несколько небольших шагов назад. – Не одно, так другое. Плохой день сегодня. Видно, нам нужно отсюда уходить. Давай на старый выруб пойдем? – И посмотрел на Степнова. – Там старый вагончик остался, в нем и переночуем.
Михаил в ответ покачал головой.
– Почему? – спросил Виктор. – Так это лучший вариант, понимаешь?
Михаил снова покачал головой.
– Тогда змеей поужинаем, – улыбнулся Виктор и повернулся к ветке, на которой еще три-четыре секунды назад была гадюка. Но теперь там ничего не было. – Уползла. Только куда, вот в чем вопрос? – стал смотреть себе под ноги Муравьев, потихоньку поднимаясь по бугру к Михаилу. – Ну что, Миша, останемся пока здесь, вот такие дела.
Степнов пожал плечами.
– Да, да, давай останемся. Или за вами с Кузей точно кто-то шел? – Он пристально посмотрел в глаза Михаилу. – Нет, да? Точно? Что, Кузьма снова выдумал? Ведь я проследил за ним до Верблюжки и смотрю, вместо того чтобы к Вою на Пуп идти, он свернул к железке. Так ты в аварию попал? В тебя никто не стрелял? Уснул за рулем? – И, дождавшись, когда Михаил ответит кивком или мотанием головы, или пожмет плечами, продолжил расспрашивать. – А ты из-за травмы теперь инвалид?
Михаил кивнул.
– Понятно. И хочешь вылечиться? Молодец. Но я не доктор, лес – доктор. К шаману свожу. Ладно, потом поговорим об этом.
Степнов, попятившись, поскользнулся и, не устояв на ногах, сел на траву.
– А вдруг там змея? – спросил Муравьев.
Михаил, воскликнув, тут же вскочил на ноги.
– Реакция есть и работает, это уже хорошо. На гриб ты наступил, смотри, – указал Виктор на раздавленную на траве темную кашицу, – потому и поскользнулся. Вот какие дела. Меня-то помнишь?
Михаил, не сводя глаз с Муравьева, несколько раз кивнул головой.
– Я ведь тоже смотрю, лицо-то знакомое. Рубец на скуле только правую сторону тебе исказил. Широкий! А рана-то не стеклом сделана, рваная. Когтем сделана! Я тебе говорю. Вот какие дела. Хотя, может, и на сук дерева щекой попал, он и порвал щеку.
Михаил пожал плечами.
– Ладно, придет время, все вспомнишь. Да, Миша?