И пал на колени перед народом – страдальцем седой Кечемей: «Да простят меня духи предков, и вы, сородичи, простите. Нет у нас сейчас достойной жертвы – ни быков, ни овец, ни коней. Остались одни клячи, без которых нам не выжить. А защитить род некому. Вы знаете, что жестокие воины китайского генерала Цэбэнджаба убили нашего шамана и почти всех мужчин. Лишь двадцать луков осталось. И только малый голубок, утаённый от вас и принесённый в жертву, мог бы умилостивить духов этой благословенной земли. Просите и вы, молите о возрождении рода. Пусть будет вечным хонгорайский народ и нескончаемым его скот!»
Вздохнул с облегчением старец и первым пополз до ближней берёзы, растущей на берегу. Прижался к стволу влажной от слёз щекой, начал вязать синюю и белую ленточки и молить Духа Воды, обещая в первый же праздник жертвоприношения – Сугтайыг – воздать сполна: спустить по течению на плоту из девяти брёвен более достойную жертву – годовалого бычка и трёх черноголовых ягнят. Всё как положено.
Надрывно всхлипнул старик и поднялся с колен уже не рабом, а законным хозяином окрестных владений.
С тех пор укрепились енисейские кыргызы на прибрежье реки Упсы, дав начало роду тоба. Роду, чем-то схожему нравом с гордой непокорной рекой и кряжистыми кедрами, что намертво вросли корнями в её крутые скалистые берега…
Глава первая
«Правая рука в жире, левая – в сале»
Это было в начале восемнадцатого века. Власть Джунгарского ханства ослабла, и набеги коварных врагов на лакомый Хонгорай ушли в прошлое.
Отступились от этих земель и Монголия с Китаем, потому что к этому времени над хоораями покровительственно распростёр мощные крылья двуглавый орёл самодержавной России. В Хонгорае воцарился благословенный мир. Покойно текла полноводная Упса. В прозрачной воде теснилась-играла икряная рыба. По берегам, богатым сочными травами, бродили тучные стада коров, отары овец и табуны лошадей. В таёжных предгорьях вдосыть кишела дичь. Хватало места и людям в щедрой долине, хотя улус от улуса стоял всего на расстоянии крика.
И всё бы так, да не так. Ушла напасть от внешней «хворобы», да не минула собственной «утробы»…
В одном улусе жил да властвовал наследственный князец Курага. Правителем он был жестоким, но не особо мудрым к своим зрелым годам. К тому же любил сладко и жирно поесть, вволю попить хмельной араки, мягко поспать. И желательно не одному.