Но его пьяное воображение не собиралось его так просто отпускать. Он подумал, что при современных средствах слежения за перемещением народных масс, наверное, даже в собственном сортире не спрятаться. Раз уж известный футболист на известном видеохостинге свой писюн показал, сам того не подозревая, то других и подавно мониторят. Но футболист теперь в рекламе снимется, а простого гражданина просто с работы уволят, без золотого парашюта и рекламных контрактов. В этом преимущества собственного бизнеса.
Похмельные мысли были непоследовательны, разорваны, и возникали в его голове словно сами по себе, порождая грусть, злость и страх.
Наконец он вспомнил, что его зовут Кирилл. Каким образом к нему пришло воспоминание, отметить было трудно. Просто, пришло само по себе. Почти как озарение, только без всяких вспышек, чумовой радости и ощущения постижения мира во всей его сути. Кирилл подошёл к зеркалу и стал рассматривать свои синяки в виде очков вокруг глаз. Он понимал, что если такая симметрия образовалась, то его точно врезали по затылку. Только тогда появляются два фингала на оба глаза в виде маски Зорро. Кирилл потрогал затылок пальцами правой руки и сразу почувствовал место, куда прилетело.
«Нет-нет. Мне ни больно, и не обидно, – заставлял себя размышлять он. – Ведь раны победителей заживают быстрее. А он однозначно вчера победил, иначе бы точно не вернулся домой и не проснулся в своей кровати».
Он умылся, потом подошёл к двери. Замок был закрыт изнутри на два оборота. Значит, Кирилл закрыл его сам. На кухне был небольшой шалман: разбросанная посуда, пару разбитых тарелок – в целом, ничего особенного. Он вчера мог прийти не совсем в кондиции и наверняка зацепил что-нибудь, повалил и разрушил. Дальше он снял с себя футболку, и вернулся к зеркалу в прихожей. Пару мощных синяков выдавались кроваво-фиолетовым цветом в области поясницы и левой лопатки.
Кирилл взял две пилюли обезболивающего из коробки с медикаментами и сунул себе в рот. Разжевал и проглотил. Его всегда бесили люди, которым нужна была вода, чтобы запить препараты. Нужны таблетки – возьми и сожри, или тебе не так надо. Он вспомнил свою истеричную первую жену по имени Надя, которую он почему-то называл Нюркой. Может быть, потому что та была маленькой, лупоглазой, убирала свои чёрные волосы в куцый хвостик и всегда смачно чавкала за столом. Она клала таблетки куда-то на корень языка, словно засовывала их в какую-то неизведанную и только ей доступную утробу, потом, закатывая глаза, запрокидывала голову, подносила ко рту стакан и делала несколько больших глотков. Обязательно захлёбывалась на последнем и громко кашляла. Словно призывала весь подъезд похлопать ей по спине и оценить её героизм.