– Смотри, мама! – радостно кричала она, пытаясь схватить солнечный луч в свои руки. – Смотри, как красиво!
И мать обнимала ее и шептала дочери, что она тоже когда-то любила смотреть и наблюдать, и до сих пор хранит эти прекрасные образы в своем сердце.
– И если Бог пожелает, то же самое будут делать и твои дети, и дети твоих детей, – молча молилась Тайба.
– Это лучшее место в мире, правда, мама?
– Конечно!
Откуда они могли знать тогда, что настанет день, когда от их красивого деревянного дома, в котором царило это безмятежное счастье, останется лишь горстка пепла? Что чья-то злая рука безжалостно сотрет с лица земли все, что было построено с такой любовью. Как можно было тогда, видя всю эту красоту, знать, сколько горя и зла в мире?
А наша маленькая Шурка любила прижиматься лицом к холодному оконному стеклу, махать маленькими ручками деревенским ребятишкам, возвращавшимся из школы и подбрасывавшим в воздух свои портфели, звать папу и дядю Якова Менделя, когда они занимались своими делами: кормили пшеницей кур, чистили лошадей, доили коров, пропалывали, вспахивали поля или сеяли лук и морковь.
– Папа, посмотри на меня, я здесь! – кричала она, и папа ставил ведра на землю, улыбался ей, вытирал пот с лица и снова продолжал работу. Иногда он подходил к окну и протягивал ей стручок гороха или цветок каштана.
Мама Тайба была занята на кухне, ее быстрые руки буквально танцевали по синей клеенке на столе, спеша приготовить ужин для семьи. Она разминала свежий, только что сорванный с грядки кочан капусты, из которого делала кислый салат и украшала его ломтиками моркови. Она нарезала кабачки и лук и перемешивала их в большой кастрюле с супом, а из молока, которое приносил ей Яков Мендель, сбивала сыр и сметану. Тайба отбивала шарик теста, пока он не становился мягким и эластичным, затем раскатывала его и вырезала из него широкие кружки. В центр каждого кружка она клала картофель и лук, умело защипывала края и бросала в кипящую воду. А когда мама была занята, Шурка подтаскивала деревянный стул, который был выше ее, осторожно взбиралась на него, а оттуда на деревянный шкаф. Рядом с собой она ставила свою Алинку. Девочка складывала свои маленькие ножки на деревянной доске, прижимала голову к прохладному оконному стеклу и смотрела на большую грушу, которая росла прямо перед ней, тяжелые ветви дерева качались на ветру, ласково гладя стены дома. Маленькая Шурка была уверена, что груша танцевала только для нее, кланялась ей странным образом и жестами приглашала ее выйти и полазать по ней.