– Довольно, моя девочка, пора спускаться, – дергала Шурку мама Тайба. – На окне еще холодно, садись рядом со мной и веди свою Алинку. Может, попробуешь супчик из свеклы, который я сварила.
Шурка оторвалась от окна, спрыгнула со шкафа в объятия Тайбы. Она рассказала матери о ветре, который нагнал черные тучи и разбросал кучу соломы, и о грушевом дереве, которое покрылось белыми цветами.
– Хватит бездельничать, лучше помоги мне месить тесто, – засмеялась мама, всовывая в руки дочери кусочек мягкого теста и показывая ей, как скатать его в шарик и бросить в кастрюлю с кипящей водой. Кукла Алинка тоже получала свой собственный крошечный шарик теста. Затем мама дала Шурке маленькую корзинку, и они вдвоем аккуратно собрали яйца из курятника, сложив их в кладовку рядом с кухней. Часть яиц они продавали другим фермерам в обмен на яблоки или муку.
Дважды в год, в дни перед Песах и Рош ха-Шана, еврейским Новым годом, к их дому в деревне приезжал фургон торговца стеклом. Это был Мотель Шидловский, двоюродный брат Тайбы.
Подъезжая к дому, он всегда кричал: «Привет, кузина!», и Тайба выбегала к нему, предлагала горячую еду и узнавала все семейные новости: кто обручился, кто женился, кто ждет ребенка или уже родил.
– А это для самой красивой кузины в Польше, – говорил Мотель Шидловский и дарил Тайбе одно из блюд со стекольного завода, где он работал. Счастливая Тайба рассматривала новое блюдо и ставила его среди другой стеклянной посуды, убранной для особых случаев.
– Может, останешься у нас на ночь? – предлагала Тайба, но кузену всегда приходилось торопиться. Нужно было объехать еще много деревень.
– Увидимся на Песах! – кричал Мотель, погоняя лошадей.
В дом приходили и другие гости. Тайба часто останавливала торговца тканями, приезжавшего из Острув-Любельского, или торговца кастрюлями и сковородками из Парчева, и торговец спрашивал:
– Привет, евреи, как у нас дела сегодня? Господин Яков Мендель дома?
– Какого господина Якова Менделя вы ищете? – спрашивала Тайба.
– А сколько здесь Яковов Менделей?
– Всего двое, – смеясь, отвечала Тайба.
Тайба была сама радость и смех, а тетя Алинка, напротив, была мрачной и грустной. С утра до вечера она драила и чистила свой дом и ругала соседских детей, которые играли возле дома или пели в поле прямо напротив него. В ее суровом лице и жестких глазах чувствовалась какая-то тяжесть.