Нет, это ни хера не нормально. Это херня полная.
Нахожусь совсем близко, вдыхаю, пахнет луговыми травами, любимый гель для душа Инги, у меня есть такой же, купил специально, дурак, капец какой.
– В филиалах бардак, пришлось уволить двух директоров, разгребать за ними дерьмо. А потом еще налоговая, прокуратура, головняка хватило на два месяца. Думала, уже не вырвусь оттуда никогда.
– Устала?
– Хм… есть немного.
Наконец смотрит в глаза, а у меня перехватывает дыхание и сердце заходится в бешеном ритме. Нет, это не просто влечение, с которым я борюсь вот уже не первый год, это болезнь.
Может, к психологу пора? Или к психиатру сразу, на дурку?
Инга улыбается, прикусывает нижнюю губу, но в глазах нет веселья, ее тоже что-то волнует.
– Как ты, Максим? Извини, я так и не спросила.
– Не знаю.
Отец погиб два года назад, автокатастрофа, но все понимают, что это было все подстроено кем-то, а вот кем – следствие так и не выяснило. Дело уже закрыто, все списали на несчастный случай, якобы водитель отца не справился с управлением, автомобиль съехал с трассы, перевернулся несколько раз и взорвался.
Для всех это было шоком. Но Инга не стушевалась, не рухнула в горе, взяла управление бизнесом отца на себя. А я считал ее лишь куклой, красивой игрушкой отца, которую он таскал с собой и показывал всем, хвастаясь, какая у его жены упругая задница. Но я даже не знал, что моя мачеха имеет красный диплом престижного экономического университета.
Голос хриплый, во рту сушит, выпиваю залпом виски, двигаюсь ближе, задеваю локтем Ингу. Стоим практически в темноте кухни, в ушах шумит кровь, возбуждение накрывает волной.
Сколько бы девок у меня ни было, всегда думаю о ней, не хочу этого делать, но все равно думаю. Представляя, какие у нее на вкус губы.
– Максим?
– Да?
– Что… что происходит, Макс? С тобой все хорошо? Ты бледный.
Чувствую, как Инга напрягается, как делает шаг назад, но не уходит, смотрит на меня.
– Нет… думаю, что нет.
Срываюсь, хватаю за талию, резко притягиваю Ингу к себе, я уже не сопливый, худой и прыщавый подросток, я взрослый, крепкий, высокий. Пять раз в неделю в качалке.
Я беру всегда то, что хочу, для меня нет запретов, но…
Но… вот только она… эта женщина для меня единственный запрет и табу.
Искушение.
Гребаное, мать его, искушение.
Но сейчас не могу сдержаться, два месяца не видел ее, соскучился до чертиков, как пелена на глаза упала. Схватил за шею, сжимая влажные волосы, ударяясь зубами, впиваясь в губы поцелуем. Они невероятно мягкие, влажные, с привкусом виски и чего-то сладкого. Другой рукой пытаюсь задрать халат, хочу чувствовать под ладонями ее кожу.