Не разуваясь, прохожу дальше, касаюсь пальцами пальто Инги, ее сумочка лежит на пуфике, рядом стоит чемодан – значит, надолго приехала. Хорошо, что домработница убрала после нашей с ребятами вечерней тусовки.
Иду по коридору, заглядываю в спальню Инги, свет выключен, горит лишь подсветка под кроватью, слышен шум воды, останавливаюсь, сжимаю зубы до боли в челюсти. Хочу пройти дальше в ванную, даже делаю уже шаг, но останавливаюсь, ухожу на кухню.
Нет, я не должен этого делать.
Не должен подглядывать, как это было в семнадцать лет, когда я не понимал, что со мной происходит, и бушевали гормоны.
В кармане джинсов завибрировал телефон, чертыхнулся, вышел, звонила Машка, не стал отвечать, не до нее сейчас.
– Максим? Ты дома? Макс?
Рука потянулась открыть холодильник, но замерла в воздухе, когда услышал ее голос. Даже дрожь пошла по телу, и сердце забилось чаще.
– Максим?
– Да, да… это я, привет. Прилетела?
– Привет.
Обернулся, был не готов увидеть Ингу такой… такой красивой и… хрупкой.
До рези в глазах красивой, даже в полумраке кухни, такой настоящей, естественной.
Влажные волосы, лицо без косметики, уставший взгляд синих глаз, припухшие губы, в мочках ушей маленькие бриллиантовые капельки сережек. Длинный шелковый халат прилип к влажному телу, высокая небольшая грудь, под тканью четко выделяются соски.
– Не слышала, как ты зашел, извини. Только с самолета, перелет был ужасным, пять часов подряд рядом плакал маленький ребенок, уши еще заложило, долго контроль проходили. Потом эти пробки на дорогах, я от них отвыкла.
Она облизывает губы, проводит по волосам ладонями, прикрывая глаза, не смотрит на меня. Действительно выглядит уставшей, но не менее красивой.
Открывает шкаф, разглядывает бутылки с вином, но берет начатую – с виски, любимый сорт отца, двадцатипятилетней выдержки, он любил в сорок лет двадцатипятилетних девок, женился на одной такой.
– Будешь? – обращается ко мне, но, не дожидаясь ответа, наливает в два бокала совсем немного алкоголя, на один глоток.
Берет свой, снова поворачивается, матовое стекло к губам, делает глоток, вновь не смотрит на меня, о чем-то задумалась. Подхожу, но мне не нужен алкоголь.
Мне нужна она.
Давно нужна. Два года.
Не знаю, как так получилось. Хотеть мачеху – это вообще последнее дело, край, как бы я сам сказал. Хотеть жену своего, хоть и покойного, отца. Это нормально?